Конечно, она оказалась права. В вестибюле было очень много людей в солнечных очках, хотя солнце уже давно село; все они демонстративно старались выглядеть незаметными. Пока я стояла в длинной очереди в гардероб (Мэри нужно было с кем-то переговорить, но она обещала закончить все дела, иначе мне было бы с ней неинтересно), я видела, как прибывают новые люди и притормаживают у дверей на случай, если папарацци не успели сфотографировать их в лучшем виде.
Резь в глазу каким-то образом притупила остроту предвкушения, испытанную, когда Мэри позвала меня на вечеринку; до этого она меня приглашала только один раз на презентацию новой марки колготок. Но, оказавшись внутри, я почувствовала, как во мне, словно в шампанском, которым обносили всех, поднимаются пузырьки возбуждения. И по правде говоря, голова кружилась еще и оттого, что, когда я проходила через огромные двойные двери «Гипериона», какой-то из папарацци нацелил на меня камеру, хотя тут же перестал щелкать, потому что кто-то из коллег сказал ему: «Это не она, приятель».
Она или не она, а в этот вечер я попала на одну из самых ярких вечеринок в городе. Впервые я была не бледной девицей из толпы, стоящей по ту сторону кордона, невзирая на дождь, надеясь поймать взгляд какого-нибудь ведущего детской передачи или мелкой британской киноактрисы, пока они идут из лимузина в вестибюль. И я была не среди тех людей, что бредут к метро из жуткого прокуренного паба и, проходя мимо вечеринки, тянут шею, заглядывают внутрь и пытаются убедить себя, что они провели время гораздо лучше в какой-нибудь «Гусенице и салате». Я была внутри. Пусть даже меня никто и не замечал в очереди в гардероб.
Каждое увиденное лицо казалось мне знакомым. Я вдруг поймала себя на том, что здороваюсь с приятного вида мужчиной, и только его растерянный взгляд напомнил мне, что я знакома с ним по рекламе леденцов от кашля.
Популярный актер вест-эндского мюзикла с кирпичным от не смытого грима лицом помогал снять пальто актрисе из старого телесериала. Я не могла оторвать от нее взгляда — обычно я видела ее на экране в роли несчастной жены в застиранной синтетической кофте, но тут она была в полосатом синем платье, ее прическа была явно лондонского, а не ливерпульского происхождения. А когда я услышала ее голос, долетевший до меня, — она остановилась пошутить с менеджером отеля, — я почувствовала себя в святая святых. Кто из этих бедных несчастных людей на улице мог предположить, что она так говорит?
— Еще раз привет, — сказал человек за моей спиной. Он положил руку на мое голое плечо и повернул меня к себе для поцелуя. Но мое удивление отразилось на его лице, едва он увидел меня. Вернее, не увидел того, кого ожидал увидеть.
— О, простите, — сказал он. — Я вел себя как последний хам. Я принял вас за Арабеллу Гилберт. Боже, мне так неловко.
— Не стоит, — ответила я.
— Мне действительно очень неловко.
— Вы меня очень позабавили, — ответила я ему.
Но он уже исчез в поисках «настоящей Маккой».
Но после того, как он поспешно ретировался, до меня дошли его слова. Арабелла Гилберт? Он принял меня за Арабеллу Гилберт? Значило ли это, что она здесь? На той же вечеринке, что и я? Мой кумир. Я стала искать ее лицо в толпе, но не нашла.
Наконец подошла моя очередь, и девушка-гардеробщица с недовольным видом взяла мое пальто, даже не глядя мне в глаза. У нее-то не было иллюзий. Она знала, что я никто. А стало быть, и чаевых от меня, скорее всего, никаких.
Но сердитая гардеробщица не способна была испортить мне вечер. Войдя в помещение, я стала искать Мэри в разросшейся толпе, чтобы спросить, будет ли здесь ведущая светской колонки. Будет ли Арабелла Гилберт писать об этой вечеринке в своей колонке? Если бы я только смогла попасть на задний план маленькой фотографии, обычно сопровождающей ее статьи, я была бы счастлива миллион лет. Я чувствовала себя так, как будто присутствовала на некоем таинстве. Наконец-то я была частью «модной Британии». Или как их там теперь называют…
Пусть даже частью без половины, с которой можно поговорить. Я нигде не видела Мэри.
— У вас есть приглашение? — спросила меня тощая, как палка, девица у дверей, ведущих из вестибюля в зал, где, собственно, и происходила вечеринка. Эта девушка, охраняемая с обеих сторон двумя огромными охранниками с головными телефонами, была одета во все черное, а ее черные волосы были так туго стянуты сзади, что казались раскосыми, хотя она явно была нашей соотечественницей.
— Нет, — ответила я. — Я здесь с подругой. Должно быть, она вошла внутрь без меня. Я думаю, приглашения у нее.
— А кто ваша подруга? — спросила она бесстрастно.
— Мэри Бэгшот, — ответила я.
— Мне хотелось бы вам верить, — с абсолютно ледяной улыбкой сказала она, — но вы ведь знаете, что немногие могут похвастаться дружбой с Мэри Бэгшот. Она одна из самых известных агентов.
— Да, — сказала я. — Но я действительно ее подруга. Мы вместе учились в колледже.
— В каком колледже?
— Сент-Джудит в Оксфорде.
— Неправильно, — торжествующе сказала девица и, скрестив руки на груди для пущей убедительности, кивнула в направлении, откуда я пришла: — Я думаю, провожать вас не нужно.
— Но подождите, — возразила я. — Я прекрасно знаю, в каком она была колледже. Это был Сент-Джудит, где училась и я.
— Она не училась там.
— Училась, — настаивала я.
— Послушайте, я не собираюсь даже спорить с вами об этом, — сказала палка. — Я вас не знаю. У вас нет приглашения на этот вечер. Вам нельзя входить.
— Ты не это ищешь? — Неожиданно за спиной тощего цербера возникла Мэри и протянула мне приглашение с золотым обрезом. — Она со мной. Амариллис.
— Ой, привет. Мэри. — Амариллис вспыхнула. — Ты, случайно, еще не посмотрела мой ролик? Ты знаешь, я очень хочу что-нибудь снять. Хоть рекламу. У тебя есть минутка?
Я не верила своим глазам. Злобная шавка стала мести хвостом пол.
— Не успела, — ласково ответила Мэри будущей звезде. — И не собираюсь, — шепнула она мне. — Лента с ее записью отправится в архив Вестминстерского совета. — (Так Мэри называла мусорную корзину на колесиках.) — Куда ты исчезла? Я ждала тебя просто вечность.
— Я, между прочим, сдала пальто в гардероб, — раздраженно ответила я.
— Ах да. Спасибо.
Я действительно довольно долго простояла в очереди в гардероб, но за это время Мэри, похоже, вылакала дозу шампанского, способную уложить гладиатора. Во всяком случае, мне так показалось по ее охам и вздохам вперемешку с жалобами на то, как она ненавидит подобные вечеринки, но ей же необходимо видеть других и показываться самой. Глаза ее блестели, и она так расхохоталась, когда я ей сказала, что девушка на проходе утверждала, что Мэри не училась в нашем колледже, будто ей только что сообщили, что у Памелы Андерсон лопнула сиська.
— Это было не так уж смешно, — сказала я Мэри, когда мне показалась, что она никогда не перестанет хохотать. — Но пока я стояла в очереди в гардероб, какой-то человек принял меня за Арабеллу Гилберт.
