— Рада помочь. Это единственный мужчина, с которым я проведу уик-энд. Но я люблю собак. Особенно Геркулеса. Не забыла дать ему таблетки сегодня утром?
— Какие таблетки?
Я просто надеялась, что Геркулес еще жив и не устроил кавардак из-за того, что остался один. Когда я открыла дверь в гостиную, он жевал мой туфель. Одну из моих любимых босоножек. Не сотни пар от Маноло Бланик
[33]
, принадлежавших Харриет, которые валялись по всей квартире в ожидании, что кто-нибудь свернет себе шею, надев их или споткнувшись об них. Конечно, я пыталась их примерить, но, к сожалению, размер ее ноги соответствовал всем ее размерам.
Я выхватила туфлю из пасти Геркулеса и прошипела:
— Я думала, что ты ешь только эксклюзивные вещи. — Геркулес к тому же еще и покушался на мою сумку — подделку под Эрмес. Она вся была в собачьих слюнях.
Когда Геркулес увидел рядом со мной Симу, он пришел в экстаз и так сильно завилял хвостом, что вместе с ним моталась вся его задняя часть. Он не стал скрывать свою любовь, явно предпочитая мне мою соседку по квартире. Сима села на корточки и стала с ним сюсюкать, а он тут же запрыгнул к ней на руки и слизал половину косметики своим большим розовым языком.
— Как Брайан может не любить милую зверюшку? — прокудахтала она, словно озабоченная мамаша.
— Спасибо за доверие, — ответила я. — Но я все-таки не согласна, что я зверюшка. Я еще ничего, когда высплюсь.
— Да я не о тебе говорила, — она недовольно закатила глаза. — Ты лучше собери-ка все вещи Геркулеса. Ему нужна миска и покрывало. А таблетки для шерсти я видела последний раз на подоконнике. И заверни курицу из холодильника.
— Слушаюсь, сэр. Виноват, сэр, — носилась я по квартире, собирая вещи для Геркулеса. Я хотела как можно быстрее избавиться от него. И от Симы. — Запомни, он ни за что не пойдет ни по асфальту, ни по брусчатке, — напомнила я.
— Я не собираюсь водить его по брусчатке! — воскликнула она, словно напуганная одной мыслью о такой жесткости. — Мы проведем с тобой замечательные выходные, да, Герки? С тебя приходится.
— Ты сейчас разговариваешь со мной или с собакой?
— С тобой, балда.
— А что ты хочешь?
— Я подумаю. Что-нибудь сравнимое с грандиозностью моей услуги.
— Все, что хочешь. Но может, для начала уведем собаку? Брайан ждет в кафе уже почти два часа.
— А тебе не терпится уложить его в постель, — улыбнулась Сима.
— Только для адаптации к смене часового пояса, — ответила я.
— А-а, понятно. Ну, передай ему от меня в процессе адаптации привет.
— Сима!
Я, Сима и собака направились к кафе. У дверей кафе мы расстались. Сима по понятным причинам не могла войти внутрь, но поймала через стекло взгляд Брайана и помахала ему рукой. Он помахал в ответ, изо всех сил стараясь не смотреть на Геркулеса.
— У тебя симпатичная секретарша. Очень смышленая. А почему она несет собаку, а не идет вместе с ней?
— У него больные лапы, — объяснила я. Может быть, Харриет и не стеснялась рассказывать о страхах своей собаки, но я стеснялась. — Но ему уже лучше. Ну что, пойдем в квартиру?
— Ого!
Брайан, наконец, стоял в гостиной Харриет и оглядывался по сторонам.
— Ого! Здорово. Учитывая то, что ты здесь всего два дня, она выглядит, как обжитое место. Здорово, Лиз. Потрясающе. Где ты все это купила?
— Да так, — пожала я плечами. — В поездках.
— Не возражаешь, если я посмотрю? — спросил он, беря в руки вазу, стоимость которой по моей оценке равнялась моей годовой зарплате.
— Э-э… — Сердце мое екнуло, когда он перевернул вазу и посмотрел на клеймо внизу.
— А, нет, это не то, что я думал, — сказал он мне, рассмотрев знак. — Ты знала, что это не совсем то, на что она похожа?
Я кивнула ошарашенно. Я не знала, что она может быть похожа на что-то еще, кроме вазы.
— Хотя довольно милая, — признал Брайан. — Надеюсь, ты не очень дорого заплатила за ее.
— Поставь, — приказала я, не в состоянии сдержать панику.
— Хорошо. — Он резко опустил вазу. — Наверно, выглядит хамски с моей стороны? Не успел зайти и, еще не раздевшись, начал оценивать твой антиквариат. Вот, что значит быть американцем. Я просто не могу пройти мимо старых вещей. Обожаю антиквариат.
С этими словами он подошел ко мне, обнял меня и стал крутить на персидском ковре так, что я обмерла от страха, что могу снести ногами что-нибудь.
— Наконец-то одни. Я так рад снова видеть тебя, — тихо произнес он, ставя меня на пол и нежно глядя мне в глаза.
— Я тоже рада видеть тебя, — ответила я. Наши губы на мгновение сблизились, и я почувствовала, что он хочет меня поцеловать. Как следует.
— У меня в сумке есть для тебя подарок, — сказал он вместо этого и, оторвавшись от меня, начал рыться в багаже в поисках подарка. — Это небольшой подарок, но я надеюсь, что для тебя он значит много.
Он передал мне плоский квадратный пакетик, аккуратно завернутый в серебряно-золотую жатую бумагу и перевязанный металлической золотой ленточкой.
— Я нашел это вчера, — объяснил он. — В антикварном магазине в Виллидже. Учитывая то, что мы должны были встретиться, мне показалось это знамением. Я просто должен был это купить. Открой.
Я сорвала оберточную бумагу. Похоже, что это книга, но что тогда за знамение? Мне стало ужасно интересно, что же это могло быть.
— Это старое издание «Антония и Клеопатры». Это, конечно, не первое издание, но посмотри внутри. Посмотри, кому она принадлежала. Я просто не мог поверить своим глазам.
Я открыла книгу. К внутренней обложке была приклеена этикетка, на которой витиеватым старомодным почерком было написано черными выцветшими чернилами имя владельца.
— Элизабет Тейлор, — прошептала я с благоговением. — Думаешь, это принадлежало ей?
— Может быть. А может быть, и нет. Но я подумал, что в любом случае тебе это понравится. Тебе нравится.
— Ужасно нравится, — заверила его я, крутя книжку в руках и с восхищением рассматривая золотые буквы на твердой красной обложке.
— Может быть, ты потом устроишь мне персональный спектакль. Ты была лучшей одноглазой Клеопатрой в моей жизни.
— Возможно, я единственная, кто исполнял роль одноглазой Клеопатры, — сказала я ему.
— Но ты все равно была прекрасна, — сказал он. — Ты очень меня тронула. Знаешь, я в тот вечер влюбился в тебя. Когда ты возилась со змеей.
Мы на мгновение посмотрели друг на друга со значением, но, покраснев, я отвела глаза.
