— Мы с Митчеллом решили пожениться, — произнесла она театральным шепотом.
У меня отвисла челюсть. Девушка у стола прекратила шелушить горох.
— Но ты же говорила, что это невозможно. Ты сказала, что брак может разрушить его карьеру.
— Да, я тоже так думала на прошлой неделе. Но Митчелл безумно хочет зарегистрироваться официально, поэтому я решила пойти ему навстречу. Это даст ему заряд для работы, в конце концов, я не думаю, что от него отвернутся почитатели. Бог его знает, мой отец женат, а женщины продолжают вешаться на него, а у него нет ни таланта Митчелла, ни его банковского счета.
— Я очень рада за тебя, — искренне сказала я. Но было странно, что сама Мэри, казалось, не была сильно взволнована этой перспективой.
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если подружкой невесты будет кто-то другой, — добавила она как нечто само собой разумеющееся.
— Возражать? Да я это ненавижу, — сказала я, но, несмотря на то что всегда говорила, как я не люблю наряжаться шелковой куклой, я почувствовала себя очень обиженной.
— Хочешь попросить своих племянниц? — спросила я. У нее были две очаровательные племянницы семи и пяти лет.
— Э-э, нет. На самом деле я хочу попросить Арабеллу Гилберт.
У меня опять отвисла челюсть.
— Естественно, что свадьба будет описана во всех крупных журналах, где пишут сплетни, а Арабелла могла бы быть в центре.
— Но… Я хочу сказать, ты ее почти не знаешь.
— Мы стали очень близки после той вечеринки в понедельник.
— Понятно, — фыркнула я.
— Во всяком случае, Голден Бразерс обещали сшить платье мне и что-нибудь симпатичное для Арабеллы, чтобы мы не выглядели как две меренги. Я думаю, что-нибудь красное. Как ты думаешь, подойдет к ее волосам?
— Голден Бразерс шьют платья? — всхлипнула я. Мало того, что моя лучшая подруга сообщает, что я не буду ее подружкой на свадьбе, она еще добивает меня известием, что мне могли бы сшить платье, которое теперь сошьют Арабелле Гилберт, у которой и так полно платьев.
— Ты должна меня понять, — сказала Мэри.
— Я понимаю, — успокоила я ее. — Ты не перестаешь думать о возможности попасть на обложку «Миррор» даже в день собственной свадьбы.
— Не говори так, — насупилась она. — Ты говоришь так, будто я делаю это только ради популярности. Я говорю про день своей свадьбы. Ты знаешь, как я серьезно отношусь к институту брака. Я очень долго думала, прежде чем согласиться выйти за Митчелла.
— И надумала, что ты его любишь совсем не так, как он тебя, — заметила я, вспомнив разговор, который у нас был перед вечеринкой в «Гиперионе».
— Я это говорила? — спросила Мэри. — Я всегда бурно реагирую, когда на Митчелла находит волна вдохновения. Послушай, чтобы я там ни говорила, я хотела, чтобы ты первой узнала о свадьбе, но держала бы это в тайне, пока я не объявлю официально. Есть несколько вещей, которые я хотела бы сначала выяснить. Я хочу сказать, что если агент Арабеллы все-таки не уйдет — а такие слухи ходят, — то делать ее подружкой невесты будет уже не такая хорошая идея. Я могла бы, в конце концов, попросить тебя.
— Огромное спасибо. Я должна умереть от счастья, да?
— Лиззи, милая, не обижайся. Я прекрасно пойму, если ты выберешь кого-нибудь вместо меня, когда настанет твой большой день. А он у тебя будет. Совершенно ясно, что Брайан по-прежнему без ума от тебя.
— Да, ты заметила? — спросила я. Мне хотелось, чтобы она еще раз подтвердила это.
— Да, — заверила она меня. — Безусловно. И я обещаю, больше ни слова о Майкле Джексоне.
Глава девятнадцатая
— Ты так и не рассказала нам о Майкле Джексоне, — сказал Брайан, когда мы снова присоединились к нему.
На этот раз меня спас совершенно неожиданно явившийся рыцарь на белом коне.
Наемный официант не успел подойти к двери, чтобы впустить нового гостя. В парадную гостиную, шатаясь, вошел молодой человек, выглядевший так, словно отовсюду его уже выгнали. На нем был хорошо сшитый костюм, хотя похоже, что последние два дня он использовался в качестве спального мешка. Его намазанные какой-то клейкой гадостью волосы с одной стороны торчали дыбом, а с другой сбились в колтун. Брайан вскочил, ожидая, что от него сейчас потребуется выставить незваного гостя. Уголки рта Мэри опустились, когда она представила нам четвертого члена нашей приватной вечеринки.
В тот момент, когда он снял разбитые солнечные очки, я узнала суперзвезду.
— Это Митчелл, — сказала она. Он протянул мне руку — мы обменялись дружеским рукопожатием. Затем он взял руку Брайана и смачно поцеловал ее.
— Некоторые делают наоборот, — пошутил Брайан.
Митчелл рассеянно посмотрел на него и фыркнул то ли удивленно, то ли из-за насморка.
— Простите, я опоздал, — сказал он, падая на кремовое покрывало дивана.
Я почувствовала, что Мэри уже прикидывает счет из химчистки. Улыбка застыла на ее лице.
— Задержался в студии. Совершенно бестолковый барабанщик.
— Я думала, что ты пользуешься драм-машиной, — сказала Мэри.
— Да, конечно. Но она ведь тоже барахлит?
— Я не знаю, — сказала она. — Тебе лучше знать.
— Нальешь мне шампанского? — спросил Митчелл.
— Приведи-ка сначала себя в порядок, — сказала Мэри, ловко выпроваживая его в ванну. — У нас гости.
— Творческие люди, видали? — натянуто рассмеялась Мэри, когда он уже не мог ее услышать. — Иногда могут себе позволить. Одна из опасностей этой профессии.
Мы с Брайаном промолчали.
— Конечно, когда он запишет альбом, все будет в порядке. Между записями он ни капли в рот не берет. Просто в студии такая атмосфера. Все нервничают.
— Да все понятно, можешь не объяснять, — вежливо сказал Брайан.
Но Мэри, видимо, считала иначе.
— Я мирюсь с этим только потому, что знаю, какое это трудное время для него. Если бы он не выпивал время от времени, то просто бы засох. Это небольшая плата за то, чтобы получить конечный результат.
Я с трудом подавила удивление, подумав о творческих возможностях Митчелла в данную минуту.
— Он придет в себя через секунду, — сказала Мэри, — душ его протрезвит.
— Во всяком случае, он пришел как раз к еде, — бодро сказал Брайан. — Она немного разбавит алкоголь.
Мэри с благодарностью улыбнулась ему.
Но Митчелл не появился из душа даже тогда, когда мы приступили к конструкции из меренг, которая могла бы быть памятником архитектуры, находящимся под охраной, если поставить ее в центре Лондона. Разговор быстро пошел «путем вина» — то есть иссяк.
