Глава 1
В кротких карих глазах Эда застыли страх и недоумение. Мы стояли в саду, лицом к лицу. Я сверлила его взглядом, дрожа от негодования, потом медленно отвела назад правую руку.
— Вот, получи! — крикнула я. Десертная тарелочка из дорогущего фарфора «Веджвуд» со свистом пролетела возле его левого уха и разбилась о стену. — И еще! — завизжала я. Эд поднял руки, чтобы защититься сначала от блюдца, потом от чашки из того же сервиза. — И это тоже тебе! — выпалила я, мастерски метнув в него три обеденные тарелки, одну за другой. — И это! — прорычала я и швырнула супницу.
— Роуз! — закричал Эд, уворачиваясь от фарфора, летевшего со скоростью реактивного снаряда. — Роуз, прекрати!
— Нет!
— Чего ты хочешь этим добиться?
— Эмоционального удовлетворения! — огрызнулась я.
Эд ловко уклонился от соусника и пары десертных пиалок. Я прицелилась в него молочником из кофейного сервиза, который разорвался шрапнелью, ударив в цель.
— Проклятье, Роуз, это же бешеных денег стоит!
— Да! — беззаботно проговорила я. — Я знаю!
Схватив нашу свадебную фотографию в серебряной рамке, я изо всех сил швырнула ее в Эда. Он пригнулся, и фотография ударилась о дерево за его спиной, стекло разлетелось на тысячи сверкающих осколков. Я замерла, задыхаясь от напряжения и ощущая бешеный приток адреналина. Эд поднял покореженную рамку. На этой фотографии вид у нас был безмятежно счастливый. Она была сделана всего семь месяцев назад.
— Никто не виноват, — произнес он. — В жизни всякое бывает.
— Не пудри мне мозги! — прокричала я.
— Но я был так несчастен, Роуз. Я был в отчаянии. Не мог вынести, что твоя карьера для тебя важнее всего на свете.
— Но моя карьера и правда очень важна, — заявила я, полосуя супружеское одеяло самым большим кухонным ножом. — К тому же это не карьера, это мое призвание. Я им нужна. Всем этим несчастным без меня не прожить.
— Но ты нужна и мне, — затянул Эд. В воздух взметнулось облако гусиного пуха. — И не понимаю, с какой стати я должен бороться за твое внимание с какими-то неудачниками!
— Эд! — возмутилась я. — Это низко!
— Отчаявшийся из Дагенхэма!
— Хватит!
— Обманутый из Барнсли.
— Какой же ты злой!
— Страдалец из Эбериствита.
— Это подло.
— Но для меня у тебя не было времени!
Взглянув на Эда, я уронила нож и затаила дыхание. Он был умопомрачительно красив, красив до изнеможения. Самый привлекательный мужчина, какого я только видела в жизни. Иногда он немного смахивал на Грегори Пека. Кого же он мне сейчас напоминает? Конечно. Джимми Стюарта в фильме «Эта прекрасная жизнь»
[1]
в тот момент, когда на него падают снежинки, счастливого и безмятежного. Только вот на плечи Эда падал не снег, а белые перья, и жизнь была вовсе не прекрасна.
— Извини, Роуз, — прошептал он, выплевывая два крошечных перышка. — Все кончено. Нужно жить дальше.
— Ты что, больше меня не любишь? — испуганно спросила я. Сердце мое билось, как африканский тамтам.
— Я любил тебя, Роуз, — с сожалением произнес он. — Любил по-настоящему. Но… думаю, это уже в прошлом.
— Ты не любишь меня? — в ужасе отозвалась я. — Ага. Понятно. Что ж, Эд, теперь ты на самом деле меня обидел. Ранил в самое уязвимое место. И я серьезно разозлилась. — Я осмотрела свой арсенал в поисках тефлоновой сковородки. — Сдерживать гнев опасно для здоровья, поэтому ты должен принять наказание, как мужчина.
Я взяла сковородку обеими руками, и на красивом лице Эда застыл ужас.
— Прошу тебя, Роуз. Прекрати эти глупые шутки.
— Я не шучу, — ответила я.
— Хватит в игры играть.
— Игра еще не окончена.
— Ты же не будешь бить меня сковородкой? — умоляюще проговорил он, увидев, что я приближаюсь к нему по усеянной пером лужайке. — Роуз, пожалуйста, — прохрипел он. — Не надо!
Я шагала к нему, похрустывая осколками фарфора под ногами. И вдруг его голос из обычного мягкого тенора перешел в контральто и звучал все выше, пока не стал напоминать странный хныкающий писк. — Прошу тебя, Роуз, — захныкал он. — Только не сковородкой. Ты можешь нанести мне травму!
— Этого я и добиваюсь!
— Роуз, не надо. Прекрати! — завыл он, защищаясь вытянутыми руками. — Роуз. РОУЗ! — закричал он. Я высоко подняла сковородку и уже приготовилась со всего размаху треснуть его по макушке. — Роуз! — Откуда-то издалека донеслись вопли и резкий звон. — РОУЗ! — завизжал Эд. — РОУЗ! РОУЗ!
И вдруг я очутилась в кровати. Резко села, вытаращив глаза. Мое сердце бешено колотилось, во рту было сухо, как в пустыне. Я была уже не в саду Эда в Патни, а в своем новом доме в Кэмбервелле.
— РОУЗ!!! — раздался крик. — ДВЕРЬ ОТКРОЙ!!!
Я заковыляла вниз по лестнице, все еще не придя в себя ото сна, который сгущался у меня в голове черной грозовой тучей.
— Роуз! — воскликнула Белла, когда я распахнула входную дверь. — Роуз, слава…
— … богу! — вздохнула Беа.
— Мы долбим в дверь уже три часа, — тревожно и часто дыша, проговорила Белла. — Мы уже подумали, не натворила ли ты…
— … глупостей, — выпалила Беа. — Но ты бы не стала, правда? — с беспокойством добавила она.
Я посмотрела на них. Стала бы я делать глупости? Нет.
— Я заснула, — крякнула я в ответ. — Отключилась начисто. С этим переездом никаких сил нет.
— Еще бы, — хором произнесли они. — Вот мы и пришли помочь.
Белла и Беа вошли в дом и обняли меня по очереди.
— Ты в порядке, Роуз? — заботливо спросили они.
— В норме, — ответила я. Мне хотелось рыдать.
— Ой! — ахнула Белла, очутившись в гостиной и глянув по сторонам.
— Бог ты мой! — воскликнула Беа. — Какой беспорядок.
Комната была завалена картонными коробками, перетянутыми черной блестящей клейкой лентой. Они громоздились одна на другой, образуя что-то вроде миниатюрных небоскребов и занимая почти весь пол. Я заплатила кругленькую сумму компании по перевозке, но теперь жалела об этом: вместо того чтобы расставить коробки по комнатам, грузчики свалили их в одну кучу и сделали ноги. «КУХН» — было написано на коробке у окна. «ВАН» валялась под лестницей. Две коробки «СПАЛ 1» приютились у камина. Вход в комнату перегораживала «КАБ».
