Пока я пыталась сосредоточиться над снимками, одна мысль никак не оставляла меня – мысль, что Питер, очевидно, был прав, подозревая Оливера в передаче ядовитой информации прессе. Теперь я поняла, что у него действительно был мотив, ведь он знал о плане Питера возглавить издательство. Я вновь посмотрела на статью. Там говорилось, что Питер собирается выкупить «Фентон и Френд» за полгода. Брат Оливера был банкиром и мог легко подсказать тому, в чем все дело. Непрекращающиеся подкопы Оливера под Питера теперь приобрели смысл. Я вспомнила, что Питер намекал на это, когда звонил с Франкфуртской книжной ярмарки. Я еще сказала ему, что он – тот, кто смеется последним, а он ответил: «Пока еще не совсем». Но теперь, поняла я, это так, а Чармиан и Оливер получили то, чего и заслуживали. Я так радовалась за Питера, так гордилась им, что сердце, казалось, готово выпрыгнуть. Потом меня снова захлестнула волна печали, как только я вспомнила, что мы уже каждый сам по себе. Сегодня вечером Питер будет праздновать свой успех – но не со мной.
– Ты в порядке? – спросил Даррил.
– Что?
– Ты выглядишь немного грустно.
– О нет, – пробормотала я, – все в порядке.
– Придешь на рождественскую вечеринку? – спросил он радостно.
– Да, да, – заверила я, – разумеется, приду.
Так что вечером, в половине восьмого, я уже стояла среди коллег, сжимая в руке бокал дешевого шардоне.
– …чертовски весело!
– …поющий хорек?
– Принцесса Диана, да, такая трагедия.
– Вы видели Софи в «Вечерних новостях»?
Терри был в приподнятом настроении и торжествовал, потом зазвучала музыка и я услышала песенку «Со счастливым Рождеством». Она просто-таки действовала мне на нервы. Между прочим, далеко не для всех оно счастливое, подумала я про себя, и уж точно не для меня.
Рождество, рождество, все люди улыбаются…
А я нет, подумала я. Мне совсем не весело.
Рождество, рождество, жизнь только начина-аааа-еееее-тся.
– Фейт! – это был Икки. Мы поцеловались. – Как ты, дорогая?
– Хорошо, – я пожала плечами. И добавила, потому что он всегда такой внимательный и добрый: – Честно говоря, ужасно – развод фактически получен.
– Бедная моя, – произнес он голосом, исполненным сочувствия. – А я только что расстался с Уиллом.
– Неужели? – удивилась я. – Что ж, это правильно. Судя по тому, что ты рассказывал, он с тобой ужасно обращался.
– Да уж, – вздохнул он. – Я решил, что больше не в состоянии это выносить, и сказал, что на этот раз все кончено. Счастливо оставаться!
– А это значит, что теперь ты обязательно станешь счастливее, – улыбнулась я.
– Да, Фейт. И ты тоже.
Я кивнула и подумала, что никогда в жизни не чувствовала себя менее счастливой, чем сейчас. У меня слегка кружилась голова, вино и музыка сделали свое дело. Икки отошел поболтать с другими, я перебросилась парой слов с Мэриан и Джейн, но постаралась не столкнуться с вечно жалующейся Лизой, которая когда-то испортила телесуфлер Софи. В любом случае, она была сильно увлечена разговором с Татьяной. Теперь я оказалась рядом с девушкой по имени Джан, которую взяли на временную работу неделю назад. Она явно уже выпила лишнего и была не прочь поговорить. Выяснилось, что она уже имела опыт временной работы. До прихода на телевидение она сменила несколько газет и журналов.
– Мне нравится работать временно, – заявила она, опрокидывая в себя вино. – Это так весело, – добавила она, перехватывая с проносимого мимо подноса следующий бокал. – Не чувствуешь себя связанной по рукам и ногам. Я не из тех, кто способен долго хранить верность, в профессиональном смысле, – хихикнула она. – Мне нравится игра на чужом поле!
– Вам понравилось работать в газете? – вежливо поинтересовалась я.
– О да – еще как. Особенно в колонке сплетен, вот это был смех! – воскликнула она.
– И где вы этим занимались? – спросила я, чувствуя, что мой интерес к разговору начинает возрастать.
– Хо-хо, да где я только не работала, – отвечала она. – В «Экспресс», в «Дейли Телеграф»; еще пару недель поработала в «Хэлло!», немного в «Ти-Ви Квик!», потом делала небольшую работу для «Дейли Мейл».
– Неужели? – сказала я. – И когда?
– Где-то между мартом и июлем.
– Ну надо же, – сказала я, – какое совпадение. Потому что, видите ли, где-то в это же время там опубликовали грязную сплетню обо мне.
– Знаю-знаю, я помню это, – сказала она с пьяным смешком.
– Да? – продолжала я. – Вы читали?
– Я набирала текст, – ответила она.
– И вы обещали… хранить тайну? – спросила я, глядя, как она осушает бокал.
– Теоретически да, – сказала она. – Но вы же знаете временных сотрудников, мы приходим и уходим.
– В таком случае, – сказала я многозначительно, – не могли бы вы открыть мне, откуда поступала информация?
– Вы действительно хотите знать?
– Да. Вообще-то, я знаю, кто это был, – добавила я, – я просто хочу убедиться, не более того.
– Хорошо, – согласилась она. – Если ваши предположения верны, я смогу это подтвердить. Назовите мне имя!
– Оливер Спрол. – Она казалась сбитой с толку. – Он работал с моим мужем в «Фентон и Френд», – объяснила я. – Мы оба были уверены, что это он.
– Оливер Спрол? – повторила она, покусывая нижнюю губу. – Нет, это имя совершенно ни о чем мне не говорит.
– Было две мерзкие статьи, – пояснила я. – Одна в «Хэлло!» в апреле, а другая в «Мейл» в июле.
– Что ж, я работала над ними как раз в это время и уверяю вас, это был не он.
– Вы уверены? – Она кивнула. Я смутилась. – А я-то не сомневалась, что это он, – протянула я. – Так кто же это тогда?
– Я скажу вам, – кивнула она. – Если только вы пообещаете мне не убить этого человека – у меня могут быть неприятности.
– Я клянусь, что не применю к нему никакого насилия, – заверила я. – Мне просто надо знать.
– Ну, хорошо. Это была Лили Джейго – та женщина, что издает журнал «Я сама».
* * *
Перепрыгивая через ступеньку, я взлетела к себе наверх и бросилась к телефону. Воспламененная гневом и вином, я прямо-таки впечатала ее номер в панель телефона.
– Лили! – крикнула я в трубку, кипя от возмущения, – нам надо поговорить, я…
– Здравствуйте, это Лили Джейго, – сработал автоответчик.
– Лили, я знаю, что ты дома. Сними трубку, ты мне нужна.
– Спасибо за звонок…
– Сними трубку, Лили! Слышишь? Нам надо поговорить!
