Первое письмо было трудно читать из-за ужасного почерка. Но вскоре я уловила суть. «Вы воображаете себя такой изумительной ни так ли? – писал отправитель, некий Марк из Солихала. – Но поверъти мне, вовси нет. – Боже мой, этого мне только не хватало – безграмотного придурка. – Нет у меня вам веры, – продолжал он с явным презрением. – Куды бы я не пошел я слышу как люди говорят что от вас нет некакой пользы и вы всегда ошибаитесь. Я слышу как вас ругают на автобусных остановках, в очиридях в кассу, в кино и в пабе». Я слышу нечто подобное и на работе. Постоянно. Что Фейт не слишком хороша. Ради всего святого! Я разорвала письмо и выбросила в мусорную корзину. Остальные послания, по крайней мере, были лестными, в большинстве из них комментировалась моя недавняя потеря веса. «Не слишком худейте, – советовала мне миссис Браун из Стаффорда. Мы не хотим, чтобы вы выглядели как Пош Спайс». «Откровенно говоря, мне вы больше нравились полненькой», – признался мистер Стивенсон из Стока. «Волосы подлиннее хороши, но на вашем месте я сделала бы укладку», – высказывала свое мнение миссис Дафт из Дерби. «Как образуется радуга?» – спрашивала десятилетняя Алфи из Хова. «С большим сожалением узнала о проблемах в вашей семейной жизни, – писала миссис Давенпорт из Кента. ЧТО? – Я только что прочла об этом в „Хэлло!" и почувствовала, что должна черкнуть вам пару слов. Я сама развелась в июле прошлого года. Это просто ад, Фейт, но я уверена, что вы выдержите это». С сильно бьющимся сердцем я подбежала к столу с планами и взяла экземпляр «Хэлло!» за эту неделю. Там в разделе новостей из жизни знаменитостей была помещена моя маленькая фотография с надписью «Штормовые облака собрались над головой „Девушки погоды"
[69]
». Но кто, черт побери, рассказал им? Фейт Смит из «Утренних новостей» подала на развод со своим мужем-издателем после того, как он признался ей в измене. Как нам стало известно из достоверных источников, утратившая душевное равновесие Фейт потеряла надежду сохранить свой брак, несмотря на попытку обратиться за помощью. Новое назначение Питера Смита как главы «Бишопсгейта» может оказаться под угрозой, так как издательская фирма придерживается строгих взглядов на личную жизнь своих сотрудников.
Я бросила газету в мусорную корзину, вернулась к своему столу и опустила голову на руки. Моя жизнь стала достоянием общественности, она выставлена на всеобщее обозрение. Но кто мог им обо всем рассказать, думала я, и зачем? «Хэлло!» не платит за сведения, полученные частным образом. Во всяком случае я не слишком большая знаменитость, и с какой стати у кого-то возникло желание сообщить обо мне? Я хочу сказать… О! О, конечно же… Какая я не сообразительная. Должно быть, это Энди, эта корова… Она вовсю старается, чтобы мы с Питером непременно разошлись. Она ни за что не даст нам возможности разобраться самим – окажет посильную помощь, сообщив обо всем прессе. Эта американская старая дева затевает интриги, потому что мечтает, чтобы мы с Питером сказали друг другу не «хэлло», а «прощай»! Я перечитала статью. «Утратившая душевное равновесие Фейт…» Я не утратила душевного равновесия, подумала я, и горячая слеза скатилась у меня по щеке. «Потеряла надежду». Я не потеряла надежду, сказала я себе, ощущая, как контактные линзы выпадают из глаз. На самом деле я очень хорошо справляюсь с этой ужасной ситуацией, размышляла я на бегу, направляясь к дамскому туалету. Слава богу – никого. Я зашла в кабинку, опустила стульчак, села и разрыдалась как дитя. Дыхание вырывалось тяжело и неровно, лицо стало горячим и мокрым. Потом я слила воду, вышла и увидела, что кто-то стоит. Я вставила линзы, и расплывчатая фигура обрела очертания.
– Фейт! – мягко воскликнула Софи. – Это вы. Я слышала, как вы плакали. Что случилось?
– Ничего не случилось, – прорыдала я.
– Случилось, – сказала она, когда я подошла к раковине. – В чем дело? – спросила она. Господи, мне не хотелось говорить ей, слишком уж это было личное. – Вы можете сказать мне, – повторила она, пока я мыла лицо холодной водой. – Пожалуйста, скажите мне, что произошло, – начала она опять, когда я подняла свое распухшее лицо к зеркалу.
Вздохнув, я произнесла:
– Только что получила отвратительное письмо от зрителя, вот и все.
– Ну, во всяком случае, вы хоть получаете письма от зрителей, – весело отозвалась она. – А мне прекратили писать. Но мне кажется, не стоит из-за этого плакать, – добавила она. – Вы уверены, что нет другой причины?
– Нет, нет, нет, – заявила я, раскручивая зеленое бумажное полотенце. – Все дело в том, что сейчас просто очень рано. Если что-то идет не так, обязательно расстроишься еще больше.
– Да, но что идет не так, Фейт? – спросила она. – Я могу чем-нибудь помочь? – Она положила ладонь мне на руку, я смотрела на нее, и мое горло сжималось от сдерживаемых рыданий. Ее лицо снова расплывалось у меня перед глазами, потому что они были полны слез.
– Я развожусь, – прохрипела я. Сквозь слезы я заметила, что лицо Софи выражало сочувствие, но ни капли удивления. Она уже знала. Это ясно. Очевидно, все на работе знали. – Но я плачу потому, что увидела статью об этом в «Хэлло!». Это было напечатано черным по белому и показалось вдруг таким реальным. Моя жизнь попала в газеты. Вы представить себе не можете, до чего же это ужасно.
– Могу себе представить, – вздрогнув, сказала Софи. – Я тоже пришла бы в ужас, если бы мою личную жизнь выставили на всеобщее обозрение. Бог мой! – воскликнула она с отчаянным смешком. – Бульварные газетенки получили бы возможность хорошо повеселиться за мой счет!
– Я развожусь, – прорыдала я, и слезы снова заструились по лицу.
– Фейт, – мягко сказала Софи и обхватила рукой мои трясущиеся плечи. – Фейт, неужели вы действительно должны это сделать?
Я смотрела в пол. Должна ли я?
– Да, – выдохнула я. – Должна.
– Почему? Почему?
– Потому что мой муж… изменил мне, – прорыдала я, – а я не могу с этим смириться. Не могу этого забыть. Я чувствую, что прежние отношения умерли.
– Конечно, мы не очень хорошо знаем друг друга, – заметила Софи, протягивая мне бумажную салфетку, – но, может, вы позволите дать вам совет?
– Хорошо, – промямлила я, с некоторой долей неловкости осознавая, что она лет на десять моложе меня.
– Я была в такой же ситуации, как ваш муж, – пояснила она. О, наверное, с тем парнем, Алексом. – Я недавно тоже изменила одному человеку. Вина всецело лежит на мне, и я боюсь, что он об этом узнает и… – она заколебалась, это действительно было нелегко произнести, – и не сможет простить и забыть. Я не замужем, так что развода не будет, но все же, – она тяжело вздохнула, – это большая неприятность.
Я смотрела на нее, и мои рыдания постепенно стихали. Я была чрезвычайно благодарна ей за признание, тем более потому, что обычно она так оберегала свою личную жизнь. Сделать подобное признание нелегко, но она решилась на это, чтобы как-то помочь мне.
