– Все те же невозможные темы! – пробормотал Питер, закатывая глаза.
Я незаметно ударила его ногой под столом, затем мы с Сарой принялись листать журнал, старательно восхищаясь вслух замечательными фотографиями, аксессуарами и моделями. И конечно же, рекламными объявлениями. Их было множество. Некоторые из них, как мне посчастливилось узнать, стоили по тридцать тысяч фунтов за страницу, это больше, чем я зарабатываю за год. Там была, кстати, одна реклама дорогого крема для лица, с фотографией персидского котенка, и хотя я любительница собак, тем не менее не удержалась от возгласа: «Аааах!»
– Это классический условный рефлекс, мама, – со знанием дела заметила Кейти. – Весьма эффективное средство для увеличения продаж, так возникает ассоциация между товаром и приятным ощущением. Стейман и Батра провели в 1991 году на редкость впечатляющее исследование, показавшее, что эмоциональное состояние влияет на выбор покупателя.
Как я уже говорила, она не похожа на других девочек. А тем временем Лили что-то болтала по поводу тиража, нумерации страниц, цен на подписку и бог знает чего еще.
– У нас сто двадцать полос с рекламой, – радостно объясняла она, – и сто тридцать текстовых. Это наше самое большое издание. Мы пользуемся успехом.
В самом начале была напечатана статья о диете в сопровождении знакомого профиля Шэрон Стоун, затем шел отрывок из нового романа Иэна Макьюена
[7]
и раздел светского дневника «В замочную скважину». Потом рекламировались восхитительные баночки и скляночки с гелями и кремами, а дальше объявлялись условия конкурса, победитель которого получал машину. Люблю конкурсы и даже участвую в них, но в этом участвовать не смогу, друзьям издателя это запрещено. Но, когда у меня есть время, я всегда посылаю конкурсные купоны. Я даже недавно кое-что выиграла (и меня это по-настоящему воодушевило) – годовой запас финского средства для посудомоечной машины. Правда, я никогда не выигрывала ничего значительного, но, может, однажды мне повезет.
Теперь Мими, работающая на Радио 4, собрала в кулак всю свою храбрость и завела с Лили разговор о ее карьере.
– У других женских журналов тираж падает, а ваш, похоже, поднимается, – начала Мими.
– Он вырос на двадцать процентов с тех пор, как я заняла эту должность, – торжествующе заявила Лили. – В «Вог» все дрожат!
– Не хотели бы вы принять участие в «Женском часе»? Когда я вернусь из декретного отпуска? – поинтересовалась Мими. – Вы расскажете, конечно, о своем журнале, о новаторском стиле издательской работы. Но, думаю, слушателям будет интересно узнать еще и о вас – о вашей семье, о днях, проведенных в монастыре.
Лили фыркнула.
– Никогда не была образцовой ученицей. Спросите у Фейт!
Я улыбнулась и кивнула. Это правда. Но на то были свои причины. Причем весьма основательные причины для того, чтобы Лили, явно одаренная ученица, испытывала трудности в школе. Во-первых, ее попросту вырвали из дома, это было сделано с лучшими намерениями, но тем не менее ее забрали из семьи и поместили в ту среду, где она ощущала себя чужой. Когда ей было восемь лет, учительница Лили обратила внимание на ее исключительные способности и рассказала об этом местному священнику, а тот связался с епископом, который в свою очередь написал преподобной матушке, и она согласилась принять Лили как стипендиантку. Таким вот образом она покинула побережье Карибского моря, чтобы обучаться в Сент-Беде.
– Лили была блестящей ученицей, – сказала я. – Ей хотелось во всем быть первой, она и была!
– Кроме примерного поведения, – с гортанным смехом заметила Лили.
И это была подлинная правда. Нам приходилось каждую субботу по утрам ходить на исповедь, и она часами оставалась в исповедальне. Я не сомневалась, что она многое выдумывает, и как-то раз сказала ей, что выдумывать проступки тоже смертный грех.
– Все равно что тратить впустую время полиции, – объяснила я. – Так что тебе не следует изобретать грехи.
– Ничего я не изобретаю, – резко возразила она, вращая своими огромными карими глазами.
Боюсь, нельзя сказать, что Лили пользовалась любовью окружающих. Порой она бывала слишком резкой, и девочки побаивались ее острого как бритва язычка. Когда нам исполнилось шестнадцать лет, сестра из монастыря завела с нами разговор о будущей карьере, она посмотрела на Дайну Шоу, на редкость тупую девицу, и спросила: «Дайна, кем ты собираешься стать, когда закончишь Сент-Бед?» И Лили закричала: «Линией на площадке для игры в регби!»
Но если Лили и озорничала, это было ответом на ужасный снобизм и злобу окружающих. Хуже всех была Винишия Смидли. Она приехала с Нормандских островов и получила прозвище «Корова из Джерси». Никогда не забуду, как однажды утром за завтраком Винишия заявила очень громким голосом: «Мои родители на следующей неделе едут на Сент-Киттс. Они всегда останавливаются в „Четырех ветрах" в Банана-Бэй. Какое совпадение, правда, Лили? Может быть, твоя мама будет убирать их комнату». Лили только посмотрела на нее, положила ложку и сказала: «Да, Винишия. Может, и будет». Но несколько месяцев спустя последовала страшная месть. За два года до этого Винишия упала с пони, выбила себе зубы и теперь носила мост. Она очень стеснялась и чистила зубы только в одиночестве. Лили сделала тянучки, они получились невероятно липкими, потому что (как я узнала позже) она добавила туда клей. Она угостила одной тянучкой Винишию, и лицо Лили триумфально засветилось, когда три искусственных зуба Винишии выпали изо рта. «О, мне так жаль, Винишия, – сладким голосом пропела она. – Совсем забыла, что ты носишь протез». Я нашла ее в саду, она сотрясалась от смеха, потом весело посмотрела на меня и прошептала: «Мне отмщение, – говорит Господь. – И Аз воздам». И воздала. И до сих пор воздает.
– Сегодня утром мне позвонила Камилла Фан-шоу, – с усмешкой сказала она мне, опуская ложку в свой десерт. – Она выходит замуж за какого-то банковского мелюзгу и умоляла меня, Фейт, слышишь, умоляла меня осветить ее свадьбу на страницах моего журнала, поскольку о свадьбе Летти Броклебанк писали в «Татлер». Камилла чуть не плакала и утверждала, будто всегда любила меня в школе и всегда знала, что меня ждет успех, ведь я была такой умницей. И как насчет старых связей и всего такого прочего? Я дала ей выговориться, а затем чрезвычайно любезно сказала: «Мне ужасно жаль, Камилла, но, боюсь, мы не можем освещать в таком издании, как наше, мелкие провинциальные свадьбы».
Да, Лили посмеялась последней. Она обошла их всех и во всем. Не только интеллектом, это ей было нетрудно, но она обошла их даже по положению в обществе. Ее мозг был подобен радару, и она быстро вскрывала нужные коды. Ее манеры изменились, она научилась вести себя за столом, за два года у нее преобразился голос – исчезли богатые карибские интонации, их сменил звонкий хрусталь. Питер утверждает, будто у нее не в порядке голосовые связки, но, как я уже говорила, он не относится к числу ее поклонников.
