– Видишь ли, – начал Джос, – Грэм, конечно, милый пес, но у него отвратительная привычка кусать людей.
– Неправда! – возразила Кейти. – Нет у него такой привычки. Он кусает только вас.
– Кейти! – Я выразительно посмотрела на дочь.
– Но это же правда, мама, – настаивала она. – Он ведет себя так только с Джосом.
– Не будем спорить на эту тему, – спокойно продолжал Джос, по-прежнему удерживая на лице приятную улыбку. – Но факт остается фактом: у собаки с агрессивными наклонностями следует…
– Джос! – перебила я его, обеспокоенно глядя на Грэма. – Pas devant le chien s'il vous plaît!
– Что это означает? – не понял Джос.
– По-французски это означает «пожалуйста, не при собаке», – перевел Мэтт.
– Это я знаю, – заметил Джос. – Но почему нет?
– Потому что он понимает абсолютно все, что мы говорим, – отрывисто ответила я.
– Фейт, перестань, – утомленно сказал Джос. – Вам просто нравится так думать.
– Нет, это правда, – заверила Кейти. – Он понимает массу всего. У него фантастически высокий показатель умственных способностей, и мы считаем, что в его словарном запасе не меньше пяти сотен слов.
– Очень сомневаюсь, что «кастрация» – одно из них, – сказал Джос. Он все еще улыбался. Лучше бы перестал.
– Кастрация? – повторила Кейти.
– А что это такое? – спросил Мэтт.
– Это когда отрезают… эээ… эту штучку, – ответила я. На лице Мэтта ясно читались недоверие и откровенный страх. – Считается, что тогда характер у псов становится лучше.
– Но у него и так хороший характер! – воскликнул Мэтт.
– Но он не всегда ведет себя так, как следовало бы, – возразил Джос. – В наши дни это обычная несложная операция, проходит безболезненно, и, поверьте, он даже не заметит, что чего-то не хватает.
– Да откуда вы знаете? – потребовала ответа Кейти. – Вам бы этого не хватало, верно?
– Кейти, не груби! – упрекнула я дочь.
– Знаешь, Кейти, – спокойно ответил Джос, ничуть не обеспокоенный ее замечанием, – многие люди проделывают эту маленькую… процедуру… своим псам. И это хорошо. По меньшей мере они перестают бегать за девочками.
– А почему бы ему не бегать за девочками? – возмутилась Кейти. – Вы же бегаете.
– Кейти! – сердито воскликнула я. – Думай, что говоришь!
– Да он и не смотрит на девочек, – вмешался Мэтт. – Он гоняется только за кошками.
Едва Мэтт сказал это, как Грэм, сорвавшись со своего места, с лаем и подвываниями бросился к задней двери.
– Не нужно было тебе этого говорить, – застонала я. – Грэм, там нет кошек, так что вернись на место.
Грэм в замешательстве поглядел на меня и затрусил обратно.
– Как бы то ни было, – сказал Джос, решительно отказываясь сдаваться, – мы с Фейт считаем, что Грэму лучше сделать эту операцию.
– Могу поспорить, что мама так не считает, – сухо вставила Кейти.
– Кейти, спасибо тебе, но я и сама могу за себя ответить. Я считаю, что нам нужно… нужно… дождаться папиного возвращения.
Джос закатил глаза.
– Ладно, – согласилась Кейти, – дождемся папиного возвращения. Только я тебе сразу скажу, что он ни за что не согласится. А кроме того, это значит, что у Грэма никогда не будет детей.
– Да, но это совершенно неважно, потому что он не относится к клубным собакам.
– Джос! – Откуда-то в голосе Кейти взялись высокомерные нотки. – Может, Грэм и не имеет, как ты был добр указать, богатой родословной, но он обладает врожденным благородством.
– Ладно, ладно, – Джос шутливо поднял руки. – Я жалею, что сказал об этом.
– Мы тоже, – буркнул Мэтт и отнес Грэму облизать свою тарелку.
– Мэтт, не смей так делать! – Я повысила голос. – Это отвратительно!
– Отрезать ему яйца тоже отвратительно! А это его утешит, – пояснил Мэтт, когда я выхватила у него тарелку. – Если его чувства задеты.
– Никого не волнуют мои чувства, – произнес Джос. – Никого не беспокоит, что он меня постоянно кусает.
– До крови? – не унималась Кейти.
– Ну, нет.
– Тогда это не считается.
– Верно, но в один прекрасный день он укусит меня как следует.
– Как следует, – пробормотал Мэтт.
– Слушайте, давайте забудем об этом разговоре и сменим тему, – сказала я, когда все вернулись к столу. Я вынула из холодильника шоколадный мусс и начала раскладывать его по тарелкам. К этому времени Грэм закрыл глаза.
– Вот и хорошо, он заснул, – заметила я. – Кстати, Кейти, ты не знаешь, собакам снятся сны?
– Да, – кивнула Кейти. – У них наблюдается быстрое движение глазного яблока, когда подергиваются веки, как и у людей. В этот момент мы видим сны, наверно, так же и у собак. Иногда Грэм во сне повизгивает, словно видит кошмар, а лапы у него «бегут», как будто он преследует кроликов.
– Сны странная штука, верно? – заметила я.
– Обычно они связаны с тайными желаниями, – откликнулась Кейти. Ид – детская, жаждущая удовольствий часть подсознания – удовлетворяет свои скрытые желания.
Я думала об этом все оставшееся время, пока мы ели в молчании.
– Прошлой ночью мне приснился забавный сон, – призналась я. – Будто бы я глажу рубашки. Но я знаю, почему мне это приснилось, – добавила я, хоть и не стала ничего объяснять.
– Сны, в которых ты гладишь, означают, что тебе хочется сгладить какие-то свои тревоги, – объяснила Кейти с доброжелательностью, в которую мне трудно было поверить.
– А вот мне недавно приснился очень странный сон, – сообщил Джос, твердо вознамерившись растопить лед, который возник вокруг него за последние полчаса. И он описал, как раздевался в Королевском оперном театре.
В это время Кейти пристально рассматривала его. Видимо, она не знала, что этот сон означает.
– Я думаю, это означает, что Джос – очень честный человек, – заговорила я. – Что он готов раздеться на глазах у всех. Кейти, достань свой толкователь снов и посмотри, что это означает.
– Мам, мне не нужно искать в книге, я и так знаю, – ответила дочь.
– Да? – оживился Джос. – И что же?
– Это связано с разоблачением, – спокойно продолжала она. – Сон, в котором ты раздеваешься, говорит о твоих тайных опасениях, будто кто-то узнает о тебе нечто такое, что ты предпочел бы оставить в секрете.
На мгновение Джос встретился глазами с твердым взглядом Кейти и опустил их вниз на тарелку.
