– К сожалению, нет, – ответила я. – Так мы уходим? Ужасно поздно.
Я махнула рукой Пирсу, который все еще обнимал элегантную брюнетку на танцевальной площадке, и затем попрощалась с Джонатаном.
– Я подумаю о том, что вы мне посоветовали, Тиффани, – сказал он, когда мы забирали наши плащи.
Потом мы с Кейт поехали обратно через весь город.
– Довольно забавно, да? – спросила она.
– Да, действительно. Интересно, захочет хоть кто-нибудь из них снова увидеть нас?
– Нам позвонят из «Встреч за столом», если с нами захотят встретиться.
На следующее утро, в полдесятого, я позвонила во «Встречи за столом».
– Здравствуйте. Это Тиффани Тротт. Спрашивал ли кто-нибудь из тех одиннадцати, с кем я познакомилась прошлым вечером, мой телефон?
– Э-э. Нет. Никто не спрашивал, – сказала сотрудница. – Но вы слишком торопитесь. Не беспокойтесь. Мы дадим вам знать, если кто-нибудь спросит.
А между тем я договорилась с биржевым брокером, который ответил на мое объявление в газете, о встрече. Из ста четырнадцати ответивших я оставила трех – и он был первым, с кем я решила увидеться. Ему было тридцать восемь лет, не женат, не играет в гольф, без сколько-нибудь заметной щетины на лице. Прекрасно. Чего еще желать? Мне понравилось его занимательное письмо – на трех страницах. Он писал, что обожает играть в нарды («хотя, будучи биржевым брокером, я не верю в азартные игры») и что терпеть не может гольф («как сказал Марк Твен, это прекрасный способ испортить хорошую прогулку»). Мне понравилось его чувство юмора, и на фото он выглядел вполне привлекательным, так что мы договорились о свидании в семь часов вечера в баре Уэст-Энда. Я оказалась там первой и сидела, разгадывая кроссворд. В семь пятнадцать какой-то человек подошел к моему столику и спросил:
– Тиффани?
– Да. А вы Ян?
Он кивнул. Забавно, что именно выбирают ваши глаза, когда вы встречаетесь с совершенно незнакомым человеком. Он был в довольно дешевом, мешковатом костюме, который мне не понравился. И галстук у него был в кричаще зеленых тонах. Он выглядел каким-то… неприметным. Обыкновенный рост. Обыкновенное сложение. Обыкновенные каштановые волосы. Обыкновенные карие глаза. Заурядная внешность – и ужасно маленький нос, явно курносый. На фотографии он выглядел куда лучше. Какой-то неудачник, подумала я. И он казался таким молодым и неопытным – словно маленький мальчик. Вряд ли у него было много подружек. Но если я разочаровалась в нем, то и по нему было видно, что я не произвела на него впечатления. Какая наглость, подумала я. Ну ладно. Лучше досидеть до конца. По крайней мере, выпить с ним по бокалу вина. А то невежливо. Он заказал какого-то вина, и мы разговорились. Я рассказала ему о своей работе, он рассказал мне о своей – он обслуживает частных клиентов на бирже при каком-то мелком коммерческом банке.
У меня были в запасе вопросы об индексе промышленных акций, публикуемом газетой «Файнэншл таймс», и об индексе Хэнг Сэнг,
[36]
так что беседа текла гладко. Но мне было довольно скучно, и я все думала, как бы потактичнее уйти, когда произошло нечто странное. Я упомянула название моей улицы, и он вдруг сказал:
– О, моя няня живет поблизости от вас.
– Ваша няня? О, я не знала, что у вас есть дети, – сказала я. – Вы не написали об этом.
– Да, у меня двое, обоим еще нет пяти.
– Да? Вы не упоминали, что женаты.
– Я не женат, – сказал он. Очень любопытно.
– Разведены?
– Нет, – сказал он сухо. – Я вдовец. Моя жена умерла.
Ах. У меня перехватило дыхание.
– Как это ужасно. Мне очень жаль, – сказала я. – Когда она… Когда это произошло?
– Пять недель назад, – ответил он. Пять недель!
– О! Как это ужасно, но прошло все-таки так мало времени… знаете… так мало… – Я замолчала.
– Ну, не так уж мало, потому что она умирала восемнадцать месяцев – у нее была лейкемия, – так что у нас было время проститься. Мы со школы вместе, еще в детстве дружили. Мы были женаты пятнадцать лет – рано поженились.
Как я могла встать и уйти после того, что он мне рассказал? Я не могла. Итак, я сидела там битых два часа, пока он рассказывал мне о своей жене и ее болезни, и о том, что это было настоящим потрясением – узнать, что она серьезно больна, и сознавать, что она скоро умрет, и все это длилось так долго, и как тяжело ему присматривать за детьми. И потом, в десять, он сказал, что должен идти. Мы попрощались, понимая, что нам обоим не хочется снова встречаться друг с другом. А потом я шла домой и плакала. Мне было так грустно. Так ужасно, ужасно грустно. Бедняга, думала я. Какая трагедия. Бедный, бедный. Но потом, вытерев глаза, я подумала: всего пять недель? Какой мерзавец.
Продолжение августа
– Пять недель! – сказала я Лиззи. Мы сидели у меня на кухне в субботу после моего грустного свидания с вдовым брокером. – Если бы я знала о его жене, я бы никогда не согласилась с ним встретиться. Он мог бы написать об этом в письме. Как он может искать кого-то, ведь прошло только пять недель?
– Расчет, расчет, Тиффани, оставшееся от поминок,
[37]
ну и так далее, – сказала Лиззи, закуривая очередную сигарету «Мальборо лайт». – Во всяком случае, не понимаю, почему ты так удивлена. Мужчины – бессердечные животные, когда приходит Смерть с косой. Помнишь Джима Брауна?
О да. Джим Браун, наш заведующий пансионом при школе, который в открытую охотился за женой номер два, пока жена номер один медленно угасала в местном хосписе. Не прошло и месяца после ее смерти, как он снова женился; объявление о его помолвке появилось в том же номере школьного журнала, что и некролог первой жене.
– Мужчины иначе относятся к смерти, – произнесла Лиззи экспансивно. – Как только первая жена протянет ноги, они тут же скачут в брачное агентство…В то время как мы, женщины, горюем годами.
– Десятилетиями, – сказала я. – Вспомни свою мать – она недолго оставалась одна, не так ли?
Лиззи бросила на меня испепеляющий взгляд, и я прикусила язык. Есть темы, которых лучше не касаться в разговоре с Лиззи, и второе замужество ее матери – одна из них. Я встречала ее отчима несколько раз – он довольно привлекательный, довольно мягкий, довольно предупредительный, немножко как…
– Мартин – он меня достал, – сказала Лиззи. – Я попросила его покрасить гараж, но он все тянет. Постоянно твердит, что ему не хочется. Что он слишком устает. Но я сказала: «Дорогой, я тоже выматываюсь, целый день обслуживая двоих детей и этот дом». А он мне отвечает: «Но девочки в школе, и миссис Бартон приходит каждый день. С чего бы тебе уставать». И еще: «Я имею в виду, ты не уставала бы, даже если бы работала». Я считаю, это настоящий удар ниже пояса, Тиффани, потому что я, конечно, не работаю, я актриса, и он знает, как я переживала, когда не получила роль в «Несчастном случае».
