– …что до меня, то я предпочитаю американский минимализм.
Пока мы прохаживались по галерее, взгляд невольно выхватывал отдельные детали. Мужчина с пятном в виде сердца на правой щеке; женщина очень преклонного возраста с подозрительно стянутым книзу лицом; двадцатилетний парень с белыми крашеными волосами. И все они смотрели не столько на картины, сколько друг на друга. Женщины осторожно наблюдали за мужчинами. Мужчины смотрели на мужчин. Мужчины пристально разглядывали женщин.
– На кого, черт возьми, уставился вон тот? – спросила я вдруг у Кейт.
Она проследила за моим взглядом.
– На тебя, на тебя, дурочка, – сказала она. – Слушай, у меня разболелась голова. Ты оставайся здесь, а я, пожалуй, пойду домой. Ты не против?
– Э-э, нет, – ответила я.
– К тому же мне хотелось бы увидеться с Майком, – добавила она, заметно краснея.
– Хорошо, Кейт. Можешь не объяснять, – сказала я.
В последнее время я так мало ее вижу, подумала я с грустью, когда она ушла. Я решила остаться. Возможно, еще поболтаю с Эриком. Но тот тип по-прежнему пялился на меня. Он меня знает? Его лицо казалось смутно знакомым. Потом он стал продвигаться ко мне. Он был примерно пяти футов и десяти дюймов ростом, с темными вьющимися волосами и крупным носом. Лет сорока пяти. Где я могла его видеть?
– Здра-а-вствуйте, – сказал он, протягивая руку. – Манго Браун.
Манго Браун. Что-то знакомое. Но откуда?
– Мне знакомо ваше имя, – сказала я. – Но не помню откуда. Мы когда-то встречались?
Он засмеялся с видимым удовольствием.
– Нет, мы не встречались. Потому что, если бы мы встречались, я бы уж точно запомнил ваше.
О, как приятно это слышать, подумала я радостно.
– Меня зовут Тиффани, – сказала я. – Тиффани Тротт. Так почему вы думаете, что я вас знаю?
– Ну, ха, ха, ха! – Он деликатно кашлянул. – Думаю, потому что вы, возможно, видели меня…
– В автобусе номер 73! – выпалила я.
– Нет. По телевизору вообще-то.
По телевизору? По телевизору? О да. Конечно.
– Точно, – сказала я весело. – Вы репортер.
– Я корреспондент, – поправил он с легким раздражением. – Специальный корреспондент. По социальным проблемам. Ай-ти-эн.
О да.
– Извините, что я сразу вас не вспомнила, – сказала я, – но если честно, мне запомнились только те невероятно смелые репортеры, которые работают в горячих точка, например Джорж Алагия, Джон Симпсон, Джеймс Мейтс…
– Да, да.
– …Майк Николсон, Линдсей Хилсам, Бриджет Кендалл…
– Хорошо, хорошо.
– …и конечно, Кейт Эйди. Он закатил глаза.
– Но боюсь, что касается местных новостей, ни одно имя у меня не запечатлелось в памяти. Что вы сняли в последнее время?
– Очень интересную передачу для «Новостей в десять» по проблеме разведения съедобных морских моллюсков в Уэльсе.
– О, неужели об этом можно сказать так много? – спросила я.
– Да, – сказал он, – о моллюсках много чего можно рассказать. Послушайте, мне вообще-то довольно скучно здесь. Вы не хотите пойти выпить чего-нибудь?
Господи, так сразу. Хм-м-м-м.
– Хорошо, – согласилась я. – Почему бы и нет? Я попрощалась с Эриком, бросила на Оскара Ридза прощальный взгляд и вышла с новым знакомым.
– Куда пойдем? – спросил он.
– В «Ритц»! – предложила я. – Это недалеко. И можно увидеть Довольно Успешного, которого я люблю.
– Э, не думаю, что мне туда хочется, – сказал он. – Мой галстук недостаточно моден для «Ритца».
– О, думаю, у вас прекрасный галстук, – заверила его я.
– Давайте пойдем в «Красного льва», – сказал он. – Это сразу же за собором Сент-Джеймс.
И мы отправились туда. Он взял мне легкого пива и принялся выкладывать о себе всю подноготную:
– Я только что развелся. Мы были женаты пятнадцать лет. Жена не понимала меня. Я говорил ей, что она ушла в себя. Она сказала, что ни в ком не нуждается. Чертовски смешно.
Он действительно довольно приятный человек, подумала я, пока Манго говорил и говорил без умолку. И он разведен. Ха-ха! У него хорошая работа. Очень хорошая работа. И было бы неплохо появиться с ним в теннисном клубе, не так ли? «О, здравствуйте, миссис Чамлай, это мой муж. Манго Браун. Да, верно. Тот самый Манго Браун. Да, вы видели его. По телевизору. Вот почему он кажется таким знакомым. Да, верно. На Ай-ти-эн. После перерыва». Хм-м-м. Интересно, долго он будет говорить?
– У вас есть дети? – спросила я как бы между прочим.
– Да, – сказал он. – Пятеро.
Пятеро! Как же они, наверное, орут. Хотя, возможно, они уже выросли и живут отдельно.
– Одиннадцать, семь, пять, три и полтора года, – пояснил он.
– О. Прекрасный возраст. Прекрасный возраст, – сказала я, мысленно вычеркивая его из моего списка потенциальных спутников жизни. Черт возьми. Проклятье. Но он действительно довольно приятный внешне. К тому же, с другой стороны, я так люблю детей – я могла бы быть как Мария с детьми фон Траппа в «Звуках музыки». Только петь песни, ограждать их от опасностей и участвовать во всяких веселых проделках. Я почти слышала их голоса: «О Тиффани, мы так счастливы, что ты стала нашей приемной мамой».
– Можно еще стаканчик? – спросила я Манго. Он посмотрел на меня с благодарной улыбкой.
– Да, пожалуйста, – сказал он. – А себе я возьму тройной виски.
Декабрь
Звучащие повсюду рождественские гимны. Мерзкий падуб. Отвратительные открытки. Опавшая омела. Блеклые безвкусные блестки. Расфуфыренная фея на верхушке вечнозеленой пластиковой елки. Санта-Клаус и Руфус с бубенцами, звенящими «динь-дон-ди-дон, динь-дон-ди-дон»! Черта с два я люблю Рождество! Оркестр Армии Спасения. Сипящие певчие с яблочными щеками и в крахмальных рюшах. Вечер у горящего камина с мужчиной твоей мечты, шутки и смех… Господи, опять наступило это время года. Холодное средьзимье. «Jingle Beils».
[78]
Самое чудесное время для нас, Single Belles.
[79]
«Украшайте холлы ветками омелы – тра-ла-ли-ла, тра-ла-ла!» «Самое время, чтобы напиться» – это уж точно. И конечно, Рождество – напоминание о младенцах, да? Быть «на шестом месяце» и все такое, пеленки, кроватки и прочее, а потом родить в каких-нибудь «яслях» Национальной службы здравоохранения, где текут нескончаемые потоки озабоченных родственников.
