Он усмехнулся и вышел из дома. Дверь закрылась за ним с тихим, но явственным щелчком.
Продолжение февраля
Я говорила, что не люблю выяснять отношения, и вот моя неожиданная встреча с Довольно Успешным оставила меня Довольно Потрясенной. Я ужасно расстроилась. Более того, я была травмирована. Что он имел в виду под «бледностью»? После его ухода я тщательно рассмотрела лицо в зеркале и не согласилась с этим. Однако нужно наложить побольше альфа-гидроксидной камеди с фруктовой кислотой, чтобы улучшить цвет лица. На всякий случай. Но… какой смысл? Я знаю, что больше его не увижу. И никогда не услышу его милый голос, потому что теперь он не захочет звонить мне и не будет посылать мне цветы или смешить меня, ничего никогда не будет для меня делать. Он, возможно, даже не сможет думать обо мне без отвращения, потому что он ужасно разозлился из-за моей «беременности». И я не смею порицать его за это. Но эта маленькая ложь была мне необходима, потому что она вывела меня из затруднительной ситуации: ведь если бы я не наврала о ребенке, думаю, что Довольно Успешный не ограничился бы тем, чтобы просто держать мою руку в своей. Он мог бы меня обнять, что было бы ужасно. Он мог бы меня поцеловать, что было бы тоже ужасно, он мог бы… мы могли бы… и это было бы сверхужасно, потому что под шестью слоями шотландской шерсти и обвислыми леггинсами на мне были надеты панталоны. Бабушкины штаны. Очень теплые. Замечательно защищающие от холода. А также не дающие мне забыть, что Довольно Успешный, конечно, все еще Довольно Женатый. Но я чувствовала себя ужасно после его ухода, просто кошмарно, потому что я знала, что на этот раз – все. Прости-прощай. Даже не au revoir или auf Wiedersehen. И не просто… до свидания. Это было прощай навеки. Навеки. Так что, для того чтобы поднять себе настроение, я расставила розы в пять ваз, затем села и составила вот этот список:
ДОВОЛЬНО УСПЕШНЫЙ: ЗА И ПРОТИВ
За
Красивый (ну, мне так кажется)
Умный
Веселый
Добрый
С приятным голосом
Любит полных девушек
Не любит гольф
Дарит цветы
Щедрый
Благородный
Умеет выбирать галстуки
И костюмы
И все же не пустой
Например, помогает бездомным
И все же не ханжа
Например, может завести интрижку
Музыкальный
И чуткий
И все же не совершенство, на самом деле далек от совершенства
Против
Женат
Итак, и это очевидно, девятнадцать «за» легко сводились на нет одним «против». Но это не простое перечисление «за» и «против», потому что, как выясняется, некоторые качества весят больше других, не так ли? Если бы, например, Довольно Успешный был Довольно Эгоистичным, тогда это качество могло бы, скажем, нейтрализовать его чуткость, музыкальность и умение подбирать галстуки, потому что, по моему мнению, эгоизм – очень весомое «против». А то, что он женат, – это даже потяжелее эгоизма будет. Фактически это перевешивает все позитивное, по крайней мере из того, что я перечислила. Нейтрализует полностью. Так вот, кто-то может иметь другое мнение и, забыв обо всем, нырнуть в прорубь вниз головой. Но я не собираюсь так делать, потому что я, конечно, могу заблуждаться, но я не дура. Он же сказал, что не будет разводиться, потому что у него дочь, и незачем мне впутываться. Вот так, ничего не поделаешь. И когда я прочла свой список, мне сразу стало легче, потому что он подтвердил мою правоту. Хотя, когда я взглянула на все «за» и «против» снова и вспомнила, как Довольно Успешный стоял за моей дверью с огромным букетом, и затем варил мне кофе, и сидел на диване рядом со мной, и держал мою руку в своей, и был таким красивым – ну, мне так кажется, – и говорил мне так много хорошего, я очень, очень расстроилась и почувствовала, что сейчас заплачу. Зареву. Я вообще-то часто потихоньку плачу, но тут я заревела в голос, веки у меня распухли, слезы полились ручьем, рыдания сдавили горло.
Зазвонил телефон. Это был Патрик. И я немножко приободрилась, потому что можно больше не лить слезы. И ужасно разозлилась, потому что нет ничего более раздражающего, чем чьи-то утешения, когда вы рыдаете.
– Тиффани, я вам не помешал, мы можем поболтать? – спросил он осторожно.
– Вообще-то нет, – сказала я. – Это довольно затруднительно. Вы прервали мои рыдания, когда они были в самом разгаре.
На самом деле ничего такого я не сказала.
– О да, Патрик. Все в порядке. Правда. Привет!!! – сказала я.
– У вас такой голос, будто вы простыли.
– Э-э, да, я простыла, – подтвердила я. – У меня заложен нос.
И чтобы развеять его сомнения, нарочито громко шмыгнула носом прямо в трубку. Потому что, если он поймет, что я плакала из-за другого мужчины, которого на самом деле безумно люблю, он просто повесит трубку. А у него приятный голос, подумала я, и мы поболтали несколько минут о всякой всячине, включая теннис, – Патрик, должно быть, отличный игрок, ведь он сказал, что играл в 1972 году среди юниоров в Уимблдоне! И потом мы еще поболтали и решили, что нам обоим хочется встретиться. Мы договорились о свидании двадцать восьмого февраля во «Фредериксе» в Айлингтоне.
Я подумала, что надо бы получше узнать Патрика, прежде чем встречаться с ним, поэтому еще до двадцать восьмого февраля достала его анкету из раздела «Потенциальные партнеры по жизни» моей картотеки и в течение двух часов внимательно ее изучала. В графе «Личность и внешний вид» он написал, что у него есть «вкус к жизни» – звучит здорово – и он любит «общение и встречи в кафе или ресторане, сопровождаемые остроумной и живой беседой». Вот увидишь, Патрик, я могу вести такую беседу! Может, я расскажу тебе анекдот о безработной говорящей свинье. Я надеялась, что он окажется таким же привлекательным в трех измерениях, каким был в двух.
Я села в автобус номер 73, следующий до «Энджела», чувствуя прилив оптимизма и все же немного нервничая. В конце концов, это был мой дебют в брачном агентстве. В агентстве по заказу мужчин, полагаю, сказали бы вы. Без четверти семь я вошла во «Фредерикс» в пассаже «Кэмден», прошла мимо полукруглой стойки бара и огляделась.
– Мистер Миллер уже здесь? – спросила я у метрдотеля.
Он взглянул в тетрадь, кивнул и проводил меня в большой обеденный зал. Когда мы спустились вниз, я увидела мужчину, сидевшего у дальнего стола. Это был Патрик. И наяву он оказался даже лучше, чем на фотографии! В самом деле очень, очень красивый. Фактически matinée.
[104]
Объект поклонения. Чудесно. Хорошо, что сегодня не двадцать девятое, иначе мне следовало бы выйти за него замуж немедленно! На нем был очень хороший костюм в чуть заметную серую клетку, рубашка в розовую полоску и темно-синий шелковый галстук. Я взглянула на его ботинки. Они были хорошо начищены – это хороший знак, – и шнурки, конечно, не болтались.
