— Ты же сам говорил, что это и твой ребенок тоже.
Линор открыла книгу, краем глаза замечая, что Аллан сделал то же самое. Несколько минут оба молчали, погруженные в чтение.
Похоже, Аллан собирался подойти к выбору имени так же серьезно, как он подходил ко всему. Линор улыбнулась. Может, из них не получилось настоящих супругов, но уж хорошие родители точно выйдут. И ребенок вырастет в атмосфере любви и заботы, а это главное.
Интересно, а в какой атмосфере вырос сам Аллан?
— Послушай, как к тебе относились твои родители?
Он изумленно взглянул на нее.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, нам надо больше знать друг о друге, раз уж судьба свела нас вместе…
— Ну, мы с мамой всегда были большими друзьями, — с неожиданной теплотой отозвался Аллан. — Она сделала меня таким, какой я есть. Отдавала мне всю любовь без остатка… Я помню, как она учила меня играть в футбол. Мама вообще очень многое умела, да и сейчас не растеряла своих талантов. Она отличный художник-акварелист, занимается фотографией, водит машину. Ей приходилось нелегко, особенно когда я был маленький, но мама никогда не теряла присутствия духа и меня научила этого не делать.
Линор смотрела на Аллана и удивлялась: даже выражение его глаз менялось, когда он говорил о матери! Видно, они и в самом деле очень близки. Молодая женщина позавидовала ему.
— А твой отец?
— Я его никогда не видел. Никогда даже не слышал его имени. Не знаю, ни кто он, ни откуда родом. — Губы Аллана сжались, взгляд стал холодным и жестким. Хотя он всем своим видом пытался изобразить равнодушие, Линор поняла, что коснулась запретной темы. — Он бросил мою мать, как только узнал, что та беременна. Она никогда мне про него не рассказывала, а я не спрашивал.
— Прости, я не знала, — тихо сказала она и положила руку ему на плечо. Теперь ее не удивляло, что Аллан стремится стать хорошим отцом. — Но на самом деле я рада, что ты мне рассказал.
— Это еще не все, — Аллан, не замечая ее руки, смотрел куда-то в пространство. — Мои мать была кухаркой мистера Ладлоу. Мы жили в их особняке, в комнатах для прислуги.
Линор уставилась на него так, будто видела впервые.
— Вот почему Кевин говорит, что вы росли вместе.
— Да, мы выросли в одном доме. Но я не сразу стал частью его компании. Мне пришлось заставить его забыть, что я незаконнорожденный сын кухарки.
— Ты потрясающий человек, Аллан Форестер, — медленно произнесла Линор. — Ты сам сделал себя. Этим можно гордиться.
Он недоуменно обернулся и встретился с ней взглядом.
— Гордиться?
— Ну да. Только посмотри, какой путь ты проделал! Ты не похож на никчемных денди, которые унаследовали денежки от отцов и теперь не могут придумать, на что бы их потратить. Ты настоящий боец.
— А ты дочь графа. И поэтому не снизошла до брака со мной.
— Неужели ты думаешь, что я отказала тебе из-за сословных предрассудков? — Изумлению Линор не было предела.
— А почему бы еще? Фамильная гордость взяла верх над богатством.
— Твое происхождение… Да кого оно волнует, кроме тебя! Куда важнее, какой ты человек.
— Интересно, сказала бы ты то же самое, будь твои миллионы при тебе? — горько усмехнулся Аллан.
Линор пожала плечами, не желая говорить ему, что думала так всегда.
— Какой прок рассуждать о том, что могло бы быть? Все, что происходит с нами, — к лучшему. Я в этом уверена.
— Тогда почему же ты отвергла мое предложение?
Она помедлила, прежде чем ответить.
— Потому что —… я хочу быть похожей на тебя.
— На меня?
Кажется, Аллан не понял, что она имеет в виду.
— Да. Ты прошел сквозь огонь и воду, и они закалили тебя. Ты добился своего, заставил мир уважать тебя. Я хочу того же самого.
— Не вижу, чем брак со мной может помешать тебе.
— Еще как может! — воскликнула Линор. — Я видела это на примере моих родителей. Я хочу, чтобы мой ребенок гордился мною. Относился ко мне так, как ты относишься к твоей матери. И поэтому хочу твердо стоять на своих ногах. Понимаешь?
— Понять нетрудно. Но пойми и ты, как сильно я хочу дать ребенку настоящую семью!
— Где гарантии, что самая настоящая семья останется нерушимой? Посмотри на моих родителей.
— А я знаю по себе, как тяжело расти без отца. Мама делала для меня все, что могла, но отсутствие мужчины в доме сказывалось на ней не лучшим образом.
— Времена меняются. Теперь куда легче быть матерью-одиночкой.
— Не намного, — возразил Аллан. — Если хочешь знать правду, пооткровенничай с Флоренс.
— Она говорила, что у нее бывали тяжелые времена, — задумчиво произнесла Линор.
— Мягко говоря. И такой судьбы я не хочу для матери моего ребенка.
— Я благодарю тебя за заботу, но решение уже принято.
— Не решай за всех раз и навсегда. Я не хочу, чтобы мой ребенок страдал так же, как я в детстве. — В голосе Аллана звучала неподдельная боль.
— Неужели было так плохо? — спросила Линор.
Он кивнул.
— Слава Богу, что ты не знаешь, каково это — постоянно завидовать лучшему другу. У Кевина Ладлоу был самый потрясающий отец в мире. Я мог часами смотреть, как они играют в теннис, читают, возятся с собаками — да что угодно делают вместе! А они все время делали что-нибудь вместе. Когда Кевин был маленький, отец носил его на плечах. Когда подрос, стал учить его боксу. А мне оставалось только завидовать… Я по ночам даже плакал от обиды. Ведь мой отец не оставил мне даже своего имени.
Больше всего Линор хотелось сейчас обнять его светловолосую голову, прижать к своей груди. Но этого она делать не собиралась. Поддавшись порыву, она могла все испортить.
— Я хочу, чтобы у моего ребенка было все самое лучшее, что только бывает.
— Для начала следует решить, что же самое лучшее, — отозвалась Линор.
— И что же это?
— Любовь.
— Одной любви недостаточно. Еще нужна крыша над головой и многое другое.
— Поверь мне, зачастую дети, растущие в роскоши, еще несчастнее, чем был ты в детстве, — горячо заверила его Линор. — Тебе когда-нибудь приходилось сомневаться в любви твоей матери?
— Ни секунды, — без малейшего раздумья ответил он.
— Значит, самое главное богатство в мире у тебя всегда было.
Линор в пылу разговора приподнялась на кушетке, и книга, которую она держала на коленях, упала на пол. Молодая женщина потянулась поднять ее, и в то же мгновение за книгой нагнулся Аллан. Руки их соприкоснулись, по телам волной пробежал легкий жар. Светлые волосы Аллана задели ее щеку.
