Посвящается тем читателям — а почему бы и нет? — которые после выхода «Вещих сестричек» буквально завалили автора собственными вариантами текста «Песни про ежика».
О горе мне, горе…
Перед вами — Плоский мир, плывущий сквозь пространство и покоящийся на спинах четырех слонов, которые, в свою очередь, стоят на панцире Великого А'Туина, Всемирной Черепахи.
В прежние времена подобная вселенная считалась необычной и даже, возможно, невозможной.
Но с другой стороны, в прежние времена все вообще обстояло гораздо проще.
Это потому, что вселенная была исполнена невежества. И ученый, подобно склонившемуся над горным ручьем старателю, тщательно и долго просеивал ее, роясь в поисках золотых крупинок знания среди гальки абсурда, песка неопределенности и шныряющих в воде крошечных щетинистых восьминогих суеверий.
Время от времени он выпрямлялся и выкрикивал что-нибудь вроде: «Ур-р-ра, я только что открыл третий закон Бойля!» И тогда все сразу осознавали, кто они и где находятся. Но основная беда заключалась в том, что со временем невежество становилось все более привлекательным, в особенности колоссальное, поразительное невежество в области таких крупных и важных проблем, как материя и творение. Люди, которые раньше терпеливо возводили посреди хаоса вселенной свои домики из рациональных бревнышек, перестали это делать и все больше начали интересоваться хаосом как таковым — во-первых, быть специалистом по хаосу куда легче, а во-вторых, в хаосе время от времени встречаются по-настоящему классные узоры, которые здорово смотрятся на футболках.
И вместо того, чтобы продолжать заниматься чистой наукой
[1]
, ученые вдруг принялись налево-направо рассказывать, насколько невозможно хоть что-то знать наверняка и, мол, вообще не существует ничего познаваемого, что можно было бы назвать реальностью, но все это очень, очень здорово, а кстати, неужели вы не слышали, ведь все кругом состоит из пресловутых крошечных вселенных, вот только их никто не видит, поскольку все они замкнуты сами на себя! И вообще, разве плохая получилась футболка?
По сравнению с подобными теориями гигантская черепаха, несущая на спине целый мир, кажется чем-то по меньшей мере обыденным. Она хотя бы не пытается делать вид, будто ее не существует, и никто из обитателей Плоского мира даже не думал доказывать, что такой черепахи нет и быть не может. А вдруг ты окажешься прав и выяснишь, что на самом деле плаваешь в космической пустоте? Дело все в том, что Плоский мир существует на самой грани реальности. Достаточно ничтожнейшего толчка — это равновесие нарушится и весь Диск рухнет на ту сторону действительности. Поэтому жители Плоского мира воспринимают все крайне серьезно.
Например, те же сказки.
Сказки — вещь очень важная.
Люди думают, что сказки создаются людьми. На самом же деле все наоборот.
Сказки существуют совершенно независимо от своих героев. Если вам это известно, то такое знание — сила.
Сказки, эти длиннющие колышущиеся ленты обретших форму времени и пространства, порхая, носились по вселенной с самого начала времен. При этом они постепенно эволюционировали. Слабейшие вымерли, а сильнейшие выжили и со временем растолстели — ведь люди пересказывали их раз за разом.
Существование этих самых сказок накладывает смутный, но довольно устойчивый отпечаток на хаос, который представляет собой вселенская история. Сказки протачивают в ней ложбинки, достаточно глубокие и позволяющие людям следовать вдоль них. Точно так же вода протачивает себе русло в горном склоне. И каждый раз, когда руслом сказки проходят новые действующие лица и герои, оно становится все глубже.
Это называется теорией повествовательной причинности и означает, что сказка, стоит ей начаться, приобретает форму. Она моментально впитывает вибрации всех своих предшествующих изложений, которые когда-либо имели место.
Вот почему истории все время повторяются.
Тысяча героев похищала у богов огонь. Тысяча волков пожирала бабушку, тысяча принцесс удостаивалась поцелуя. Миллионы безвестных актеров, сами того не сознавая, проходили проторенными сказочными тропками.
В наше время такого просто быть не может, чтобы третий, самый младший, сын какого-нибудь короля, пустись он на подвиги, до этого оказавшиеся не по плечу его старшим братьям, не преуспел бы в своих начинаниях.
Сказкам совершенно безразлично, кто их действующие лица. Важно лишь то, чтобы сказку рассказывали, чтобы сказка повторялась. Или, если хотите, можно представить это следующим образом: сказки — некая паразитическая форма жизни, играющая судьбами и калечащая людские жизни исключительно в целях собственной выгоды
[2]
.
И только личности особого склада способны сопротивляться сказкам. Такие люди становятся бикарбонатом истории.
Итак, давным-давно…
Стиснув рукоять, серые руки обрушили кувалду на верхушку столба. Удар был такой силы, что столб ушел в мягкую почву сразу на целый фут.
Еще пара ударов, и столб был забит намертво.
Из-за окружающих поляну деревьев за происходящим безмолвно наблюдали змеи и птицы. В болоте плавали крокодилы, смахивающие на куски чего-то крайне неприглядного.
Серые руки взяли поперечину, приложили ее к столбу и привязали лианами, затянув их так крепко, что они аж затрещали.
Она следила за ним. А потом взяла осколок зеркала и прикрепила его к верхушке столба.
— Фрак, — сказала она.
Он взял фрак и надел его на поперечину. Поперечина оказалась недостаточно длинной, и последние несколько дюймов обоих рукавов опустело свисали вниз.
