— Откуда ты знаешь?
— Я… считала его воспоминания, — ответила матушка.
«И инстинкты тоже», — подумала она. Теперь ей по меньшей мере пару дней придется превозмогать в себе настойчивое желание удрать в лес и повыть там на луну.
— О.
— Он застрял между видами. Его мысленно переклинило.
— А можно ему чем-нибудь помочь? — спросила нянюшка.
Матушка Ветровоск отрицательно покачала головой.
— Случай слишком запущенный. Теперь это стало привычкой. К тому же он голоден. Он не может окончательно стать ни тем, ни другим. Не может поступать как волк, но и не может позволить себе быть человеком. И этому следует положить конец.
Тут она в первый раз подняла голову и взглянула на нянюшку. Нянюшка опасливо попятилась.
— Ты и представить себе не можешь, каково это, — продолжила матушка Ветровоск. — Годами бродить в одиночестве. Не человек и не волк. Ты и представить себе не можешь, что он испытал на своей шкуре.
— По-моему, все-таки могу, — возразила нянюшка. — Достаточно на твое лицо взглянуть. Очень доходчиво все объясняет. Но кто же сотворил с ним такое?
— Есть у меня кое-какие подозрения… Они оглянулись
К ним приближались Маграт с девочкой. Рядом с ними шагал один из дровосеков.
— Ха, — фыркнула матушка. — Ну да, конечно. Ведь всегда должен быть… — она буквально выплюнула эти два слова, — счастливый конец.
За ее лодыжку ухватилась когтистая лапа.
Матушка Ветровоск опустила голову и посмотрела волку в глаза.
— Пршшшууу, — прорычал он. — Прррик-конншть мннняя! Скорррреее!
Она опустилась рядом с ним на колени и взяла в руки его лапу.
— Ты уверен? — спросила она.
— Даааа!
С властным видом она поднялась на ноги и повернулась к приближающейся троице.
— Господин Дровосек! — окликнула она. — Тут есть для вас кое-какая работенка…
Дровосек так никогда и не понял, почему волк сам, с покорной готовностью положил голову на пенек.
Или почему старуха — та, в которой гнев буквально клокотал, словно ячменная каша в горшке, — почему она, когда все было кончено, настояла, чтобы волка похоронили по-человечески, вместо того чтобы содрать с него шкуру, а остальное забросить в кусты.
Таков был конец большого злого волка.
Прошел примерно час. У домика, возле которого кипела какая-то оживленная деятельность, собралось довольно много дровосеков. Рубка леса — занятие не из тех, которые обычно предоставляют много возможностей поразвлечься.
Маграт мыла полы — прибегнув к тем самым чарам, которые вершатся с помощью ведра обычной мыльной воды и жесткой щетки. Даже нянюшка Ягг, чей и без того довольно скромный интерес к гордой роли домохозяйки полностью испарился, как только ее старшая дочь подросла настолько, чтобы удержать в руках тряпку, нянюшка и та чистила стены. Старенькая бабушка, которая не совсем понимала, что происходит, тревожно сновала следом за ведьмами, держа в руках блюдечко с молоком. Пауки, которые из поколения в поколение безраздельно владели потолком, были вежливо, но решительно изгнаны за дверь.
А матушка Ветровоск прогуливалась по опушке со старшиной дровосеков — молодым человеком с бочкообразной грудью, который крайне гордился своими кожаными с заклепками напястниками.
— Но он ошивался тут много лет, — пожал плечами лесоруб. — Вечно рыскал по округе, болтался возле деревень и все такое.
— Вот именно. И с ним никто ни разу даже заговорить не попытался! — рявкнула матушка.
— Заговорить? Так ведь он же волк! А с волками никто никогда не разговаривает. Животные не умеют разговаривать.
— Гм-м, понятно. А как насчет старушки? Ведь вас, дровосеков, так много. Вы когда-нибудь, хоть разок заглянули навестить ее?
— Что? Конечно нет!
— Почему?
Старшина дровосеков заговорщически наклонился вперед.
— Говорят, она ведьма, вот почему!
— Неужели? — удивилась матушка. — С чего это ты взял?
— Да все ж признаки налицо.
— И какие же это признаки?
Дровосек слегка смутился.
— Ну… она… живет в лесу и, почитай, совсем одна, так?
— Так, и что?…
— И… и… а еще у нее нос крючком, и она вечно что-то бормочет…
— И?
— И у нее совсем нет зубов.
— Ага! — догадалась матушка. — Значит, насколько я поняла, все дело в ее внешности. Просто вы не хотите иметь дело с такими, как она, верно?
— Верно! — с облегчением воскликнул дровосек.
— А то вдруг она только взглянет на вас, и вы тут же превратитесь во что-нибудь этакое, я правильно тебя поняла? — матушка сунула палец в ухо и задумчиво покрутила там.
— Ну, от ведьм всякого можно ожидать…
— Ну еще бы! — подтвердила матушка. — Здорово, что на свете есть такие здоровущие, сильнющие парни, как ты. Ц-ц-ц. Гм-м. Молодой человек, позволь-ка взглянуть на твой топор.
Дровосек вручил ей свое орудие труда. Перехватив его, матушка показно скрючилась, как будто держала неимоверную тяжесть. На лезвии топора до сих пор были видны следы волчьей крови.
— Ну и ну, какой тяжелый, — покачала головой она. — И, небось, ты ловко с ним управляешься?
— Два года подряд выигрываю серебряный пояс на состязаниях дровосеков, — гордо ответил старшина.
— Два года подряд? Целых два года? Ого! Это здорово. Это очень здорово. Надо же, а я еле поднимаю его…
Матушка, держа топор одной рукой, неумело попыталась взмахнуть им. Дровосек едва успел отскочить, когда лезвие просвистело у самого его лица и на четверть дюйма вонзилось в ствол растущего рядом дерева.
— Ты уж меня извини, — запричитала матушка Ветровоск. — Какая же я неловкая старуха! Никогда не умела обращаться со всякими сложными приборами!
Криво улыбнувшись в ответ, дровосек попытался отобрать у матушки топор.
Но внезапно силы оставили его, и он рухнул на колени. Лицо дровосека вдруг побелело как полотно.
Матушка, в свою очередь, нагнулась так, что ее губы оказались вровень с его ухом.
— Вы же могли навестить старушку, — тихо произнесла она. — Могли поговорить с волком. Но ничего этого вы не сделали, верно?
Дровосек попытался было что-то сказать, но, похоже, у него никак не получалось разжать зубы.
— Вижу, ты сейчас очень сожалеешь об этом, — кивнула она. — Вижу, ты понял, что поступал неправильно. И руку даю на отсечение, что тебе не терпится немедленно кинуться чинить старушкин домик, приводить в порядок огород, готовить ей дрова на зиму… Мало того, я бы ничуть не удивилась, если бы вы, лесорубы, оказались настолько щедры, что построили бы ей новый домик с нормальным колодцем. Причем где-нибудь поблизости от деревни, чтобы ей не нужно было жить одной. Понимаешь ли, иногда у меня получается прозревать будущее, и сейчас я просто знаю, что именно так все и случится, — я права?
