Леди Хотелия Д'Авалия наконец-то смогла блаженно расслабиться в святая святых дамской комнаты. Она сняла маску и выудила из недр декольте заблудившуюся мушку. Затем наклонилась и принялась крутить свой турнюр, стараясь его приспособить получше, — упражнение, представляющее собой самую нелепую женскую гимнастику на любом из миров, где умудрились изобрести такую штуку, как женский пояс.
Леди Хотелия Д'Авалия была не только прекрасно адаптирующимся паразитом, наподобие древесной плесени, но и женщиной поистине великосветской в полном смысле этого слова. Она посещала все без исключения благотворительные мероприятия, а также ставила себе в заслугу то, что знает имена почти всех своих слуг — разумеется, тех, что почище. А еще она, в общем-то, довольно хорошо относилась к животным и даже к детям, если, конечно, они были чистенькими и не шумели. Короче говоря, она совершенно не заслуживала того, что ее ожидало, а ожидала ее судьба, уготованная Матерью-Природой любой женщине, которая оказалась этим вечером в этой комнате и размеры которой подходили матушке Ветровоск.
Леди Хотелия вдруг почувствовала, что сзади к ней кто-то подходит.
— Премного извиняюсь, госпожа…
К ней обращалась невысокая отталкивающего вида женщина, явно происходящая из низшего сословия. На лице старой карги играла широкая заискивающая улыбка.
— Чего надо, старуха? — осведомилась леди Хотелия.
— Извиняюсь, — повторила нянюшка Ягг. — Моя подружка хотела перемолвиться с тобой словечком.
Леди Хотелия возмущенно оглянулась и… …Погрузилась в ледяное, голубоглазое, гипнотического забвение.
— А это что за штука такая?
— Это турнюр, Эсме.
— Страшно неудобный, вот что я тебе скажу. Такое чувство, будто за задницу кто-то лапает.
— А белое тебе к лицу.
— Ничего подобного. Настоящей ведьме идет только черное. В парике слишком жарко. И кому нужен целый фут волос на голове?
Матушка натянула маску. То была орлиная голова с белыми перьями, украшенными блестками.
Нянюшка наконец застегнула последнюю булавку, прячущуюся где-то под кринолином, и выпрямилась.
— Ты только посмотри на нас, — довольно произнесла она. — Особенно хороши эти перья у тебя в волосах.
— А вот тщеславной я никогда не была, — заявила матушка Ветровоск. — Сама же знаешь, Гита. Никто никогда не смог бы назвать меня тщеславной.
— Конечно нет, Эсме, — подтвердила нянюшка Ягг.
Матушка напоследок покрутилась перед зеркалом.
— Ладно. Итак, вы готовы, леди Ягг? — спросила она.
— Абсолютно готова. Пойдемте же, леди Ветровоск.
Танцевальный двор был запружен гостями. С колонн свисали украшения, но все они были черными с серебром — то есть основного цвета праздника мертвых. На балконе играл оркестр. Пары кружились в танце. Шум стоял неимоверный.
Официант, только что бывший официантом с целым подносом наполненных вином фужеров, вдруг обнаружил, что стал официантом без подноса. Оглядевшись и наконец опустив глаза, он заметил низенькую лису под огромным белым париком.
— Слетай-ка да принеси нам еще, — вежливо попросила нянюшка. — Ну как, видите ее, ваше ледство?
— Слишком много народу.
— А дюка хоть видишь?
— Откуда мне знать? Все ж в масках!
— Эй, это там не закуска случаем?
Многие из менее энергичных или более голодных представителей орлейской аристократии толпились возле длинного буфета. Внезапно сквозь них прокатилась некая волна, усердно работающая локтями и периодически монотонно журчащая что-то типа: «Ну-ка, подвинься… так, в сторонку… а ты сюда отойди».
Нянюшка проложила себе дорогу к столу и расчистила рядом с собой местечко для матушки Ветровоск.
— Нет, ты глянь, что за выбор, а! — воскликнула она. — Но цыплята в этих заграницах подкачали!
Она ухватила целое блюдо.
— Перепелки это.
— Возьму, пожалуй, три. Эй, половой!
Официант удивленно уставился на нее.
— Огурчиков соленых нет?
— Боюсь, что нет, мэм.
Нянюшка Ягг обвела взглядом стол, уставленный всевозможными яствами. Жареные лебеди, море фруктов, вареные омары, орехи, торты, бисквиты с вином и со сливками — одним словом, сущая мечта отшельника! А посреди всего великолепия красовался запеченный павлин, который вряд ли обрадовался бы уготованной ему судьбе, даже если бы ему сказали, что все до единого роскошные хвостовые перья воткнут ему обратно в зад.
— Так, а соуса какого не найдется?
— Нет, мэм.
— Тогда, может, хоть кетчуп есть?
— Нет, мэм.
— И это называется рай для дурманов? — буркнула нянюшка, когда оркестр грянул очередной танец. Она толкнула своего высокого соседа, расправлявшегося с омаром. — Ну и местечко, верно?
— ОЧЕНЬ ПРИЯТНОЕ.
— Отличную ты себе масочку отхватил!
— БЛАГОДАРЮ.
Тут нянюшку круто развернула опустившаяся ей на плечо рука матушки Ветровоск.
— Там Маграт!
— Где? Где? — засуетилась нянюшка.
— Вон там… Сидит у цветов в горшках.
— А, вижу. На дюване, — сказала нянюшка. — Ну, это по-заграничному «кровать».
— Но что она делает?
— По-моему, старается произвести впечатление на мужчин.
— Кто? Маграт?
— Ну да. По-моему, этот твой гипнотизм неплохо сработал — сама взгляни!
Маграт обмахнулась веером и взглянула на Грава де Йойо.
— Ля-ля, сэр, — изрекла она. — Ладно, можете принести мне еще тарелочку перепелиных яиц, если вы так на этом настаиваете.
— Я пулей, дорогая леди! — Старичок заковылял по направлению к буфету.
Маграт обвела взглядом толпу своих воздыхателей и наконец протянула руку капитану дворцовых стражников де Веру. Офицер тут же встрепенулся.
— Дорогой капитан, — с придыханием промолвила Маграт, — можете иметь удовольствие протанцевать следующий тур со мной.
— Ведет себя как настоящая распутница, — неодобрительно заметила матушка.
Нянюшка бросила на свою товарку какой-то немного странный взгляд.
— Разве? — удивилась она. — Никогда не сказала бы. Кроме того, немного распутства еще никому не вредило. Главное, что дюка нигде не видно, и то ладно. Эй, ты что там делаешь?
Эти слова были обращены к низенькому лысому человечку, который пытался незаметно установить возле них небольшой пюпитр.
— Э-э… многоуважаемые дамы, не могли бы вы несколько минут постоять неподвижно? — застенчиво попросил он. — И позировать для резьбы.
