— Проглотить — пожалуй. А уйти ко мне от жены — нет. Ты же знаешь, он теперь то и дело у меня ночует, а она его ни о чем не спрашивает. Сначала я думала, она решила ничего не замечать. Потом мне стало казаться, она все замечает, но ей плевать. Что они живут каждый сам по себе, сохраняют брак ради детей и у нее, возможно, тоже кто-то есть. Но сегодня я на них посмотрела — не похоже, чтобы они жили каждый сам по себе. Знаешь, какой у них был вид?
— Какой?
— Как у счастливой семейной пары.
— Опа!
До сих пор Жожо отказывалась глубоко анализировать свою жизнь и этот роман. Теперь она была вынуждена это сделать. Неужели она такая же, как все бабы, что связываются с женатиками? Дура? Неужели Марк никогда не уйдет от жены?
— Так плохо мне не было со времен Доминика, когда он должен был принять решение. Я скорее порву с Марком, чем пройду через это еще раз.
— Но ты же его любишь, — возразила Бекки.
— Да, и поэтому не собираюсь ждать, пока он решит за нас обоих.
— Нет, не поэтому, — встрял Энди. — Ты просто хочешь его наказать. Ты оскорблена и хочешь отыграться на нем за то, что у него красивая жена. Но как же твоя работа? Если ты ему теперь дашь отставку, как это отразится на твоем продвижении? Тебе же придется уйти в другое агентство и начинать все с нуля.
От страха Жожо пробил холодный пот. До сих пор ситуация была у нее под контролем; но сейчас, после встречи с женой Марка, она почувствовала себя беспомощной, как сухой листок на ветру.
Сто лет назад Энди сказал, что опасно заводить роман с начальником. И оказался прав.
— Мне нехорошо. А вдруг он изначально выбрал меня лишь потому, что знал: я не заставлю его уходить из семьи? И зачем он рисовал мне ее как какую-то лахудру?
— А он о ней так говорил?
Жожо задумалась. Может, и нет. Вообще-то, Марк в первый же вечер за ужином сказал ей, что жена его прекрасно понимает. И даже — что время от времени они спят вместе. Жожо была в полной растерянности.
Потом она рассказала о том, что было дальше, и Бекки заключила:
— Хорошо хоть, она не сунула ему в рот свою сигарету и они не удалились, воркуя, как голубки.
— И еще ты малость выпила, — сказал Энди. — Когда выпьешь, все всегда кажется хуже, чем оно есть.
— Когда выпьешь, все всегда кажется лучше, кретин!
— Разве? А, нуда! Прости.
22
Суббота, утро
Принесли цветы. Как она их ненавидела!
Потом зазвонил телефон. Она посмотрела на определитель — Марк с сотового. Жожо сняла трубку и без обиняков спросила:
— Где Кэсси?
— А-а. В бассейн пошла.
— Как прошел ужин из семи блюд?
— Что??
— Как кровать со стойками?
— А?
— И бассейн в римском стиле. Послушай, перестань посылать мне цветы.
— Но я их посылаю затем, чтобы ты знала, что я тебя люблю, даже когда меня нет рядом, — обиделся Марк.
— Знаю, знаю. Но ставить их в вазу, поднимать с пола увядшие лепестки, запихивать все в помойное ведро, да еще пальцы все перепачкаешь… Знаешь что? Я лучше найду себе занятие поинтереснее. И вообще, я сыта по горло.
— Это из-за Кэсси.
— Наверное.
Повисло долгое молчание, после чего Марк произнес тяжелым, решительным голосом:
— Нам надо поговорить.
Ее пронзило предчувствие чего-то страшного. Потом он сказал:
— Это не могло продолжаться вечно. — От ужаса у Жожо помутилось в голове.
Она не была готова к тому, что все закончится так скоро.
— Скажи сейчас, Марк.
— Сейчас не могу. Скоро вернется Кэсси. Завтра увидимся.
Она повесила трубка. Дьявол! Целых двадцать четыре часа неизвестности.
Она сразу позвонила матери. Не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь, а просто чтобы кто-то вернул ее на землю.
— Как вы там?
— Хорошо. Маленький Лука с каждым днем все хорошеет.
Лукой звали годовалого племянника Жожо — сына Кевина и его жены Натали.
— Мне прислали фотографии. Ангелочек.
— Они записали его в модельное агентство.
— Отличная мысль.
— Ничего не отличная! Мужчине не на пользу быть красавчиком, а уж когда ему об этом говорят — только держись! Хорошо, что с твоим отцом такого не было.
— Это мы знаем.
— Из мужчины должна вырасти личность, — продолжала мама. — Но твоему отцу и это не удалось.
— Это мы тоже знаем.
Попрощавшись с мамой, она позвонила Бекки, и уже через час они с Энди были у нее.
— Представляю, как ты переживаешь, — предположила Бекки.
Жожо пожала плечами.
— Ты, как всегда, молодец.
— Беке, это же я. Я сильная. Сильнее многих других женщин.
— Да. — Бекки с Энди переглянулись: Жожо уже выпила полбутылки красного вина, в пепельнице дымилась сигарета, другая была зажата у нее между пальцами, на экране шел видеофильм про мангустов.
— Один положительный момент, — рассуждала Жожо. — Я по крайней мере не выложила все свои сбережения за «Гроздья гнева» в первом издании. Слишком дорого показалось — пришлось взять «Жемчужину».
— Не дари. Продай через Интернет, — посоветовала Бекки.
— Подари, — возразил Энди. — Ты должна быть с ним любезна — он как-никак твой босс.
— По-моему, карьера ее сейчас меньше всего заботит, — проворчала Бекки.
— Ты ее с собой-то не путай! — проворчал в ответ Энди.
На следующий день Марк приехал к Жожо в четверть второго. Он хотел ее обнять, но она отстранилась. Он прошел за ней в гостиную, и оба молча уселись на диван.
— Я люблю своих детей, — сказал он.
— Я знаю.
— Мне всегда было страшно их бросать. Я говорил тебе об этом с самого начала.
— Постоянно.
Я все ждал удобного момента. Думал, в конце учебного года — но это означает испортить им лето. Потом решил устроить им прощальный семейный отпуск, свозить в Италию, после чего объявить — но им предстоит новый учебный год, это очень неудачное время для таких переживаний. — Он поднял и опустил плечи. — Жожо, я понял, что подходящего времени никогда не будет. Никогда.
Сердце у нее в груди остановилось.
— Поэтому давай сделаем это сейчас, — продолжал он. — Сегодня.
— Что?
— Сегодня. Я скажу Кэсси сегодня. Сегодня я от нее уйду.
