— Должен же у человека быть какой-то недостаток, — благоразумно рассудила Бекки.
— Это верно, но курильщикам сейчас уж больно нелегко приходится, обложили со всех сторон. Если я хочу курить в рабочее время — изволь выметаться на улицу, а там меня за проститутку принимают.
Бекки отхлебнула вина, потом посмотрелась в ложку, как в зеркало, — проверила зубы. Вверх ногами, зато не черные. Отлично.
— Мне стало полегче. Стоит пар спустить — и все вроде налаживается. Теперь твоя очередь, Жожо. Рассказывай, что у тебя хорошего.
— Ну… В последнее время я что-то ничего не продала. Хороших книг не было. Ну, совсем ничего. А этот паршивец Гант ухитрился за два месяца заключить два больших контракта, и меня это пугает до смерти.
Бекки погрозила пальцем.
— Ну-ка, ну-ка, а разве не ты на прошлой неделе что-то там подписала? Еще рюкзачок от Марка Джекобса себе купила по этому случаю?
— Какой, какой рюкзачок? Это было с гонорара за Эймона Фаррела. Я не говорю о тех авторах, которые у меня уже есть. А мне нужно постоянно пополнять список клиентов. Если и дальше так пойдет, не видать мне годовой премии.
— И рюкзачков таких тебе тогда тоже не видать. Премия, скажи пожалуйста! Ты должна получать проценты со сделки! Стань партнером!
— Над этим я как раз работаю.
— А как твой новый помощник?
— Мэнни? Молодой, сообразительный, остроумный, но… Он все же не Луиза. Надо же ей было забеременеть и меня бросить.
— Через четыре месяца вернется.
— Ты так думаешь? Думаешь, она не уйдет с работы под влиянием нежных чувств к малышу?
— Луиза? Вряд ли.
Луиза была умная девушка, всегда на высоченных каблуках и большая любительница водки с вермутом. Когда забеременела, коктейлям, конечно, пришел конец, но во всем остальном она мало изменилась.
— Плохо мне без нее, — вздохнула Жожо. — Даже поговорить не с кем. — Луиза была единственной в конторе, кто знал о ее отношениях с Марком.
— А как он из себя, этот Мэнни?
— О нет, Бекки. Нет, нет, нет. Тридцать килограммов, совершенно зеленый. Въедливый до невозможности. Любит, чтоб я хорошо выглядела. Считает, что его обязанность за этим следить.
— «Голубой»?
— Да нет.
— Общительный дальше некуда?
— Вот именно. Но умный, черт. Всего две недели как работает, а уже в курсе наших отношений с Ричи Гантом.
— И про Марка тоже знает?
— Да ты что! С ума сошла?
— Когда Марк с книжной ярмарки возвращается? Где она на этот раз?
— В пятницу. В Иерусалиме.
— А ты почему с ним не поехала? — удивилась Бекки.
— Чтобы пропустить рабочую неделю, сидя в отеле в ожидании, когда он вернется с очередных переговоров? — Жожо хотела изобразить негодование, но это у нее плохо получилось. — Нет, ты только представь себе! Целых пять дней в постели. Еда в номер, видеофильмы, каждый день чистые простыни… Что-то особенное есть в гостиничных простынях… Но там слишком много наших, и все в одном отеле. Нас кто-нибудь да засек бы. — Жожо с грустью взирала на пиццу.
В знак солидарности Бекки похлопала ее по руке. Но ничего нового на ум не пришло. С того момента, как четыре месяца назад начался этот роман, они сто раз все переговорили и обсудили, и добросердечная Бекки уже начинала жалеть, что принимает в этом участие.
Житейская мудрость подсказывала, что, раз Марк пошел на сторону, что-то в его браке не ладится. Но роман — это нечто иное, думала Жожо. Невольно чувствуешь себя виноватой. Во всяком случае, с ней было так.
Однако ни один мужчина уже давно не нравился ей так сильно. Последний ее кавалер (Бедняга Крейг) обнищал, потом, когда она решила расстаться, стал слишком навязчив. Предыдущий роман начинался вроде неплохо, но стоило ее возлюбленному (Петушок Ричард) узнать, что Жожо зарабатывает больше его, как начались придирки; его стало раздражать, что она слишком быстро ходит, что носит обувь на каблуках, хотя и так уже вымахала чуть не до ста восьмидесяти, что никогда юбку не наденет.
— Что еще на этой неделе делаешь? — поинтересовалась Бекки.
— Завтра вечером у нас банкет по случаю выхода четвертого романа Миранды Ингланд.
— Ой, а мне экземплярчик не добудешь? Я ее обожаю. А в среду вечером ты как?
— Ох! — Жожо закрыла лицо руками. — Званый ужин. Выходит биография Черчилля. Старперы будут разглагольствовать о Второй мировой войне, а я уткнусь в тарелку с супом, изнывая от скуки.
— Зачем тогда ходить? Это ведь не твоя епархия.
— Дэн Суон попросил составить ему компанию.
— Но он же тебе не начальник. Пошли его в задницу.
Жожо рассмеялась при мысли, как будет отсылать такого интеллектуала, как Дэн.
— Он старший партнер, и, кроме того, он ко мне всегда хорошо относится. Это большая честь, что меня пригласил такой человек. А в четверг я иду на урок йоги. — Пауза. — Может быть. В пятницу у меня сеанс гипноза, а в субботу прилетает Марк.
— В таком случае приходи к нам в воскресенье. Энди жалуется, что тебя давно не видно.
— Давно? Каких-то две недели, даже меньше. Послушай, Бекки, а я не очень вам там мешаю? Третий — лишний. Я ведь к вам хожу только потому, что вы люди семейные, знаете о нас с Марком, и с вами я могу изливаться до бесконечности — вы меня будете слушать. Ничего, что я так? Это же не часто?
— Да ты что, мы тебя обожаем. Приезжай, будем читать газеты, есть мороженое и плакаться друг другу в жилетку.
— По какому поводу?
— По какому хочешь, — великодушно объявила Бекки. — Погода, работа… что шоколадные яйца стали меньше. Сама выберешь.
Спустя час они распрощались. Перед тем как уехать, Бекки приоткрыла рот:
— Посмотри на мои зубы. Не черные?
— Нет, а мои?
— Нет.
— Мало выпили. А зря. До воскресенья.
16
Вторник, середина дня
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Скучаю
Скучать — изнывать, жаждать, желать, хотеть содрать одежду и завалить в постель.
М хх
ТО: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
FROM: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Тоска
Тяжелое, грустное, суровое, неприятное, огорчительное состояние, которое приходится терпеть недотепам, уехавшим на целую неделю на книжную ярмарку.
J J хх
В среду Жожо отправила Марку шараду.
