— И поверила?
— Еще как.
— Понятно. «Навешать лапшу на уши и отмазаться», — повторил он, словно пробуя чужое выражение на вкус. — Чудесно. Надо взять на вооружение. Ну что ж, милочка, пора мне идти. Дела, знаете ли, но я рассчитываю, что вы как-нибудь составите мне компанию за обедом.
— Конечно.
— Кажется, он вам симпатизирует, — шепнул Мэнни, когда Джослин удалился.
— Угу.
— Это вам на пользу. Он же старший партнер.
— Угу.
— Бьюсь об заклад, на переговоры он является в жилете.
— Заткнись.
Две минуты спустя
— Звонил муж Луизы, — сообщил Мэнни. — У нее воды отошли.
— Как, уже? Но ей еще рано…
— На целых две недели, — подтвердил Мэнни.
Вот и хорошо, подумала Жожо. Чем раньше родит, тем раньше выйдет на работу, так ведь?
— Но декретный отпуск она будет гулять целиком. — Он что, читает мысли? — Так всегда делают. Полагаю, мы должны послать ей цветы.
— Кого ты называешь словом «мы», Бледнолицый?
— Я имел в виду вас. Распорядиться?
Обед
Мэнни отправился купить грелку, на этаже царила тишь и гладь. Жожо грызла яблоко, но вдруг шестым чувством ощутила чье-то присутствие и оторвалась от рукописи.
В дверях стоял Марк.
— Ты вернулся!
Она выпрямилась. Вот оно, счастье, положительные эмоции, вызванные появлением Марка Эвери.
Что было своего рода помешательством, поскольку, строго говоря, Марк Эвери не обладал высоким ростом, смуглой кожей и прочими признаками мужской привлекательности, необходимыми для роли героя-любовника. Росту в нем было где-то сто семьдесят пять, но в силу коренастого телосложения казался он даже ниже. Волосы темные, но кожа — без оливкового отлива, обыкновенная светлая английская кожа и английские глаза. Но это не имело никакого значения…
Он улыбался до ушей.
— Видел твою анкету. Высший класс, Жожо. — Он понизил голос. — Семь часов сна, говоришь? Что ж, сделаю, что в моих силах.
Не успела она ответить, как из коридора донеслись голоса — народ возвращался с обеда — и Марк исчез. Они так боялись, что их увидят вместе, что нередко Жожо замирала с раскрытым ртом, так как говорить уже было не с кем — разве что со стремительно удаляющейся спиной.
18
Четыре секунды спустя
Жожо хотелось вскочить, пусть даже ударившись о край стола, и броситься ему вдогонку — господи, они же не виделись целую неделю! — но она сдержалась.
Она попробовала вернуться к работе, но внезапно заумный второй роман Эймона Фаррела потерял для нее всякую привлекательность. Да он и с самого начала казался ей скучноватым.
Ну и как мне теперь закончить эту бодягу?
Но помощь пришла неожиданно.
Спустя тринадцать с половиной минут
В кабинет ворвалась Пэм, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, как если бы за ней гналась стая псов. К груди она крепко прижимала рукопись.
Постучав пальцем по рукописи, Пэм прохрипела:
— Кое-что интересное.
У Жожо Пэм работала рецензенткой. У каждого агента был свой рецензент — именно так Жожо когда-то попала в издательский бизнес. Рецензенты пропахивали толстые стопки рукописей, которые каждый день поступали в «Липман Хейг». Временами они набредали на шедевр, но по большей части были вынуждены браковать тексты и составлять вежливые письма незадачливым авторам с советом не бросать своей основной работы.
Жожо это напоминало виденный недавно документальный фильм не то о Рио, не то о Каракасе — что о каком-то из латиноамериканских городов, так это точно, — где орды нищих искали себе пропитание на городской свалке. Целыми днями они рылись в горах гниющего мусора, силясь сыскать что-нибудь достойное продажи или обмена.
— Первые три главы творения под названием «Любовь под паранджой», — сообщила Пэм. — Это что-то!
— Кто автор?
— Натан Фрей.
— Впервые слышу. Дай сюда.
Пробежав глазами две странички, Жожо уже не могла оторваться. Все ее чувства обострились до предела, от возбуждения она почти не дышала. Вот повезло, что эту рукопись взяла читать Пэм, а не другой рецензент.
Прочитав три главы, она вскочила с места.
— Мэнни, звони этому парню. Скажи, мы хотим остальное. Пошли курьера.
Чтобы предложить свои услуги этому Натану Фрею, надо будет сначала прочесть всю рукопись. Ей уже попадались книги, в которых после захватывающих трех первых глав в четвертой появлялись какие-нибудь четырехметровые ящерицы.
В ожидании рукописи Натана Фрея Жожо чиркала в блокноте и разгадывала очередную шараду. «Одни заводят романы и обучаются тантрическому сексу, — подумала она. — Я же отгадываю эротические загадки».
Спустя час пятьдесят пять минут (рекорд!)
Мэнни вручил ей всю рукопись. Так бережно, как если бы это был младенец.
— Отлично. Просто здорово! Молодец.
— Ни с кем не соединять?
— Ты просто читаешь мои мысли.
Жожо закинула ноги на стол и углубилась в чтение. Это была изложенная чудесным языком любовная история о девушке-афганке и британском офицере разведки. Из тех редких книг, где есть внутреннее напряжение, пафос, гуманизм и много секса.
Целую вечность спустя
Мэнни просунул голову в дверь.
— Ящерицы есть?
— Пока нет. Буду искать.
— Мы сейчас идем в паб.
— Бездельник.
— Сегодня пятница. Идемте в паб! Я тут уже почти три недели и до сих пор не удостоился от вас халявного стаканчика. А с Луизой, говорят, вы то и дело поддавали.
— Вранье! Последние девять месяцев она была беременна. И потом, мне нужно закончить с этим творением, я уже не смогу остановиться. — Тем более что у нее уже было сильное подозрение, что конец будет трагический — залог положительных отзывов прессы, а может, и литературной премии.
Но Мэнни прав, раньше она чаще общалась с сослуживцами вне работы. Бурные пятничные вечеринки с коктейлями были вполне обычным делом, и нередко они заканчивались тем, что барышни ехали в клуб на охоту за мужиками. Но Жожо своего мужчину уже встретила…
Не успела она вернуться к чтению, как ее окликнул еще один голос:
— Выпить не пойдешь?
Это был Джим Свитман, начальник отдела связей с прессой и самый молодой из партнеров.
— Не-а.
— Что-то ты затворницей стала.
