— Ах-ха-ха-ха-ха! — не успокаивался он.
— Ах-ха-ха-ха-ха! — изобразила я.
— Ах-ха-ха-ха-ха! — изобразили мальчишки.
В тот момент, как у меня мелькнула мысль, что хуже уже не будет, начал накрапывать дождь. Я подумала, вот хорошо, теперь мы пойдем домой. Но — ничего подобного.
— Дождь пошел? — Ли задрал голову. — Что ж, это неплохо. Необычно. Романтика! Давайте-ка посмотрим, что нам еще придумать?
Я заметила, как один из мальчишек отсылает сообщение по телефону. Интуиция подсказывала, что он вызывает подкрепление.
— Давайте пройдем выше по склону, — предложил Ли. — Может, там что интересное есть.
Мокрая, злая и увешанная его железками, я поплелась за ним вверх по дорожке, затем обернулась в надежде, что мальчишки отстали, но как бы не так. Они двигались на почтительном расстоянии, но не расходились. Или это у меня разыгралось воображение, или их полку действительно прибыло.
Возле скамейки Ли остановился.
— Будем работать здесь.
Я, потная и запыхавшаяся, опустилась на скамейку. Слава богу, хоть посидеть дадут.
— Лили, мне нужно, чтобы вы стояли.
— На скамейке?
— Не совсем.
— Не совсем?
Он помолчал. Я приготовилась к чему-то ужасному.
— На спинке скамьи, Лили. Как канатоходец. Это будет уникальный снимок.
Онемев от ужаса, я уставилась на него.
— В издательстве сказали, что снимки должны быть необычными.
Я сдалась. Пришлось. Не станешь же создавать себе репутацию «трудного» автора.
— Не уверена, что удержусь.
— А вы попробуйте.
Я взобралась наверх под пристальными взорами школьников. До меня долетали их слова — они спорили, кто меня переплюнет.
Одну ногу я поставила на спинку скамьи, но это было самое легкое. Затем, к моему удивлению, я поставила туда и вторую — и вот уже я стою на узком бруске.
— Лили, прекрасно! — заорал Ли и судорожно защелкал. — Глаза на меня, думать о сексе…
Среди мальчишек началось оживление. Я подозревала, что они открыли тотализатор — как долго я удержусь.
— Лили, одну ногу поднимите! — прокричал Ли. — Стойте на второй, руки в стороны, как будто вы летите!
На какую-то долю секунды мне это удалось. Я застыла в воздухе в позе летящей птицы и тут увидела, что на горке собралось столько мальчишек, что со стороны можно было принять это за рок-концерт на открытом воздухе. Тут я качнулась и грохнулась оземь, подвернув при этом запястье и, что еще хуже, перепачкав новые джинсы.
Дождь уже лил вовсю, я а лежала почти что носом в грязи и думала: «Я писатель. Почему же я стою на карачках в грязи?»
Ли подошел и помог мне встать.
— Еще несколько снимков, — бодро объявил он. — Мы уже почти добились желаемого.
— Нет! — тонким, дрожащим голоском возмутилась я. — По-моему, уже хватит.
Всю обратную дорогу я с трудом сдерживала слезы унижения, разочарования и усталости, а вернувшись домой, сразу легла спать.
39
Потом снова наступила тишь и гладь. В какой-то момент мне прислали макет обложки, потом корректуру, чтобы исправить ошибки, обилие которых настораживало. К этому времени мне уже полагалось работать над второй книгой. Я, конечно, делала несколько заходов, но я испытывала постоянную усталость. Антон старался меня приободрить, но, будучи измотан не меньше моего, тоже быстро выдохся.
Настал день, когда прислали окончательный макет, я была растрогана до слез. Если учесть, что в свое время меня взволновало появление моей фамилии в телефонном справочнике, то, увидев и держа в руках книгу с моим именем на обложке, я испытала подлинное потрясение. Все эти слова — слова, написанные мною — не кем-то — и напечатанные теперь другими людьми, наполняли меня гордостью и удивлением. Конечно, это переживание было не сравнить с рождением ребенка, но на второе место я бы его смело поставила.
В качестве фотографии автора шел снимок, сделанный самым первым — я сижу у себя на диване и смотрю прямо в камеру. У меня фиолетовые круги под глазами и двойной подбородок, которого у меня на самом деле нет, в этом я была абсолютно уверена. Вид несколько нервозный. Не самый удачный снимок, но уж куда лучше, чем тот, где я вишу на дереве и делаю «Ах-ха-ха-ха-ха!».
В тот вечер, ложась спать, я обнаружила на подушке книгу, она лежала под одеялом так, что было видно только название; ее положил туда Антон, и я уснула, обнимая свое творение.
В магазинах книга появилась пятого января, и когда утром того дня я проснулась (в четвертый раз), то у меня было ощущение, какое испытывает ребенок в день своего рождения. Наверное, мои ожидания были чуточку чрезмерны; это было балансирование на тонком канате, когда радостное ожидание может в одно мгновение превратиться в горькое разочарование. Антон принес мне чашку кофе со словами:
— Доброе утро, госпожа писательница.
Я оделась, а он продолжал:
— Прошу меня извинить, Лили Райт, но кто вы по профессии?
— Писатель!
— Простите, мэм, я провожу кое-какое исследование. Вы не могли бы сказать, кем вы работаете?
— Я писательница. Мои книги издаются.
— Так вы — та самая Лили Райт?
— Писательница Лили Райт? Да, это я.
И мы с дружным смехом повалились на постель.
Эме передалось наше веселье, она разразилась длинной нечленораздельной тирадой, потом шлепнула себя по пухлым коленкам и весело засмеялась.
— Сообщи ей вести с фронтов, — сказал Антон. — Давай-ка собирай ребенка, пойдем посмотрим на второе твое детище.
Я разложила коляску, и мы торжественно прошествовали до ближайшего книжного магазина, который, как нарочно, оказался в Хэмпстеде.
— Мы идем в гости к маминой книжке, — сказал Антон дочке.
Та была в восторге оттого, что папа оказался дома посреди недели. Она безудержно лопотала и радовалась.
— Вот именно.
Мы пребывали в радостном возбуждении. Утро выдалось холодное и солнечное, и мы шагали, преисполненные сознанием важности. Мне предстояло увидеть на прилавке свое первое произведение — вот это событие!
Я вошла в магазин и так вытянула шею, что стала похожа на гусыню, а на лице у меня сияла счастливая улыбка. Где же она?
На виду книга выставлена не была, и я подавила разочарование. Таня мягко объясняла мне, что поскольку моя книжка «небольшая», то ее не будут выставлять на главные витрины. Но я все же надеялась…
Однако и на полке «Новых поступлений» «Мими» не оказалось. Как и на столах «Недавних публикаций». Слегка ускорив шаг, я оставила Антона с коляской, а сама устремилась на поиски. Я обшарила весь магазин, двигаясь все быстрее и быстрее, голова моя вращалась, как перископ, а волнение все нарастало. Книги нигде не было. Хотя в магазине было выставлено не меньше нескольких тысяч книг, свою я бы узнала мгновенно. Если бы она среди них была…
