А еще он взял с собой метлу и циновку. Служащие истории монахи никогда не увлекались частной собственностью, ибо понимали: большинство вещей через век или два безнадежно изнашиваются.
Путь до Омнии занял четыре года. Несколько раз пришлось останавливаться – чтобы понаблюдать за парочкой битв и одним заказным убийством, иначе они бы так и прошли случайными событиями.
Был год Причудливой Змеи, а это значило, что после Завета пророка Бездона прошло целых двести лет.
И миру вот-вот должен был явиться Восьмой Пророк.
Насчет таких вещей церковь Великого Бога Ома никогда не ошибалась. Пророки – крайне пунктуальные люди. По ним можно даже сверять календарь – правда, понадобился бы очень уж большой календарь.
Всякий раз, когда ожидается появление очередного пророка, церковь удваивает свои усилия, дабы выглядеть как можно более свято. Люди бегают, всюду царит суета – точь-в-точь как в большом концерне перед приходом ревизоров. Срочно были выработаны новые нормы набожности, и тех, чья набожность оставляла желать лучшего, без лишних раздумий предали смерти.
Все самые популярные религии очень внимательно следят за благочестием своих прихожан, и церковь Великого Бога Ома не исключение из правил. Верховные иерархи сделали заявления, что общество катится вниз быстрее, чем на чемпионате страны по санному спорту, что ересь должна быть вырвана с корнем, а также с рукой, ногой, глазом и языком и что настало время очиститься от скверны.
Кровь всегда считалась крайне эффективным моющим средством.
И вот настала наконец пора Великому Богу Ому поговорить со Своим Избранным, коего Брутой именовали.
– Эй, ты!
Брута замер на полувзмахе мотыгой и огляделся.
– Что-что? – спросил он.
Стоял погожий весенний денек. Молитвенные мельницы весело вертелись под дующим с гор ветерком. Пчелы бесцельно кружились вокруг цветов фасоли и громко жужжали, чтобы произвести впечатление тяжкого труда. Высоко в небе парил орел.
Брута пожал плечами и снова занялся дынями.
И тогда Великий Бог Ом снова рек Бруте, Своему Избранному:
– Эй, ты!
Брута замялся – с ним разговаривал кто-то явно бестелесный. Вполне возможно, это был демон. Демоны… любимая тема брата Нюмрода, наставника юных послушников. Нечистые мысли и демоны. Одно вытекает из другого. Брута с тревогой подумал, что, наверное, его искушает демон.
Нужно проявить твердость и решительность. И повторить Девять Фундаментальных Афоризмов.
Но Великий Бог Ом еще раз рек Бруте, Избранному:
– Ты что, парень, совсем оглох?
Мотыга звякнула об иссушенную солнцем почву. Брута быстро развернулся. Были пчелы, был орел, в дальнем конце сада старый брат Лю-Цзе сонно ковырялся вилами в навозной куче. На стенах ободряюще кружились молитвенные мельницы.
Он сделал знак, которым пророк Ишкибль отгонял духов.
– Чур, чур меня, демон, – пробормотал он.
– Что ты вертишься? Слушай, давай просто поговорим. Я прямо у тебя за спиной.
Брута медленно обернулся. Сад был пуст.
Тут Брута не выдержал и удрал.
Многие истории начинались задолго до их начала, и повесть Бруты не исключение. Она началась за многие тысячи лет до того, как он появился на свет.
В мире существуют миллиарды и миллиарды богов. Их тут как сельдей в бочке. Причем многие из богов настолько малы, что невооруженным глазом их ни в жизнь не разглядишь, – таким богам никто не поклоняется, разве что бактерии, которые никогда не возносят молитв, но и особых чудес тоже не требуют.
Это мелкие боги – духи перекрестка, на котором сходятся две муравьиные тропки, или божки микроклимата, повелевающие погодой между корешками травы. Многие из мелких богов остаются таковыми навсегда.
Потому что им не хватает веры.
Но некоторые делают весьма успешную карьеру. Помощь может прийти буквально отовсюду. Пастух находит в зарослях шиповника потерянного ягненка и, не пожалев пары минут, строит пирамидку из камней, чтобы поблагодарить духов, которые там обитают. Или какой-нибудь корень причудливой формы люди ни с того ни с сего начинают связывать с исцелением от болезней. Или кто-то вырезает спираль на большом валуне.
Богам нужна вера, а людям нужны боги.
Иногда этим все и ограничивается, но иногда идет дальше. Добавляются камни, возводятся купола, на том месте, где некогда росло дерево, строится храм. Бог набирает силу, а людская вера толкает его вверх, как тысяча тонн ракетного топлива. Для некоторых только небо – предел.
А кое-кого даже небо не остановит.
* * *
Брат Нюмрод усиленно боролся с нечистыми мыслями в уединении своей строгой кельи, когда из опочивальни послушников до него донесся чей-то пылкий голос.
Мальчик Брута дрожал и бормотал отрывки молитвы, распростершись лицом вниз перед статуей Ома в Его высочайшем проявлении в виде молнии.
«В этом пареньке всегда было что-то жутковатое, – подумал Нюмрод. – Когда ты что-нибудь говоришь ему, он смотрит на тебя так, будто действительно слушает…»
Нюмрод подошел и ткнул распростертого юношу концом посоха.
– Встань, мальчик! Что ты делаешь в опочивальне посреди дня? Гм-м?
Брута мигом развернулся, и в лодыжки жреца впились мальчишечьи пальцы.
– Голос! Голос! Я слышал голос! – взвыл паренек.
Нюмрод облегченно вздохнул. Тема была знакомой. Голоса – это епархия Нюмрода. Он слышал их постоянно.
– Встань, мальчик, – повторил он чуть более ласково.
Брута поднялся на ноги.
Нюмрод поморщился. Эх, лет бы на десять помладше. Слишком паренек большой для послушника. Сам Нюмрод всегда говорил: «Дайте мне мальчика лет семи…» И так далее.
Будущее у паренька незавидное. Так и помрет послушником. Правила строгие, и никаких исключений никому не делают.
Брута поднял свое большое раскрасневшееся честное лицо.
– Сядь на кровать, Брута, – велел Нюмрод.
Брута немедленно повиновался. Паренек не знал значения слова «неповиновение». Это слово было одним из многих, значения которых он не знал.
Нюмрод опустился рядом.
– Итак, Брута, – тихо произнес он, – тебе известно, что происходит с людьми, которые говорят неправду?
Брута кивнул и покраснел еще больше.
– Очень хорошо, а теперь расскажи мне про голоса.
Брута нервно мял в руках край рясы.
– Скорее, это был один голос, учитель.
– Один голос… – повторил брат Нюмрод. – И что этот голос говорил? Гм-м?
