Три недели спустя с подачи жрецов Ур-Гилаша, который тогда являлся главным богом этой местности, пастух был забит камнями. Но жрецы опоздали. У Ома уже насчитывалась сотня верующих, и число их постоянно росло…
Всего в миле от той расщелины паслось стадо коз. Лишь незначительная неровность местности стала причиной того, что первым человеком, услышавшим голос Ома и давшим ему представление о людях, был пастух овец, а не коз. Эти люди смотрели на мир по-разному, и вся история могла бы получить другое продолжение.
А все потому, что овцы глупы, и их надо погонять, а козы умны, и их надо вести.
«Ур-Гилаш… – думал Ом. – Ах, какие это были времена… Когда Урн и его последователи ворвались в храм, разрушили алтарь, а жриц выбросили в окно на растерзание диким собакам, что было правильным решением вопроса…» А потом были громкие причитания, топот множества ног, и последователи Ома разожгли костры среди полуразрушенных стен Гилаша, как предрек пророк – и хотя свое пророчество он сделал всего за пять минут до этого, как раз когда люди отправились искать дерево для растопки, все согласились, пророчество – это пророчество, и никто не говорил, что надо ждать непонятно сколько времени, дабы оно сбылось.
Великие времена, великие дни. Каждый день свежие новообращенные. Расцвет Ома был неотвратим…
Он внезапно проснулся.
Старина Ур-Гилаш. Кажется, он отвечал за погоду. Да. Нет. Или он был одним из обычных гигантских богов-пауков? Что-то вроде того. Интересно, что с ним произошло?
«А что произошло со мной? И как это произошло? Висишь себе в астральных плоскостях, плывешь по течению, наслаждаешься ритмом вселенной, думаешь, что все эти, ну вы понимаете, люди свято веруют в тебя там, внизу, иногда спускаешься, чтобы расшевелить их немножко, а потом вдруг бац!… И ты черепаха. Это все равно что войти в банк и узнать, что все твои денежки ухнули благодаря проискам какого-то афериста. Ты спускаешься вниз в поисках удобного ума, а оказываешься черепахой, и совершенно нет силы, чтобы перестать таковой быть.
Три года жизни, когда смотришь снизу вверх буквально на все…»
Старый Ур-Гилаш? Наверное, болтается где-нибудь в виде ящерицы с одним единственным отшельником-верующим. А скорее всего, его сдуло в пустыню. Для мелкого божка один-единственный шанс и то невероятное везение.
Что-то было не так. Правда, Ом не мог ткнуть пальцем, что именно, – и не только потому, что у него не было этого самого пальца. Боги поднимаются и опускаются, как кусочки лука в кипящем супе, но на этот раз все было по-другому. На этот раз что-то пошло не так…
Он вытеснил Ур-Гилаша. И поделом ему. Закон джунглей. Но ему-то никто не угрожал…
А где Брута?
– Брута!
Брута считал вспышки света с берега.
– Как удачно, что у меня оказалось зеркало, правда? – с надеждой в голосе спрашивал его капитан. – Надеюсь, его преосвященство не поставит мне это в вину, ведь оно пришлось так кстати…
– По-моему, он считает иначе, – ответил Брута, не сводя глаз со вспышек.
– Вот и мне так кажется, – уныло согласился капитан.
– Семь, а потом четыре.
– Я попаду в квизицию, – пожаловался капитан.
Брута уже собирался сказать: «Так возрадуйся же тому, что душа твоя наконец очистится», – но передумал. Сам не зная почему.
– Э-э, сочувствую, – промолвил он вместо этого.
Маска удивления на мгновение скрыла печаль капитана.
– Обычно вы говорите что-нибудь об очищении души, которому так способствует квизиция, – сказал он.
– Очистить душу никогда не мешает.
Капитан внимательно следил за его лицом.
– Знаешь, а он ведь плоский, – тихо промолвил он. – Я плавал по Краевому океану. Он – плоский, и я видел Край. И движение. Не Края, а там, внизу. Мне могут отрубить голову, но она… она движется!
– Но для тебя она скоро может перестать двигаться, – ответил Брута. – На твоем месте, капитан, я бы более тщательно выбирал себе собеседников.
Капитан наклонился ближе.
– И все-таки Черепаха Движется! – прошипел он и бросился бежать.
– Брута!
Вина заставила Бруту резко выпрямиться, так изгибается пойманная на крючок рыбешка. Он быстро обернулся и облегченно вздохнул. Это был не Ворбис, а всего лишь Бог.
Он прошлепал к мачте. Ом свирепо взирал на него единственным оком.
– Да?
– Ты совсем меня забросил, – изрекла черепашка. – Понимаю, ты очень занят… – И добавила язвительно: – Мог бы хотя б разок помолиться.
– Утром я тебя навещал. Пошел к тебе, сразу как проснулся, – возразил Брута.
– Я голоден.
– Вчера вечером ты съел кожуру целой дыни.
– А кто съел дыню, м-м?
– Это не он, – сказал Брута. – Он ест только черствый хлеб и запивает его простой водой.
– А почему он не ест свежий хлеб?
– Потому что ждет, когда тот зачерствеет.
– Ага, так я и думал, – кивнула черепашка. – Очень логично.
– Ом?
– Что?
– Капитан только что сообщил мне нечто странное. Он сказал, что мир – плоский и у него есть Край.
– Да? Ну и что?
– Но, то есть мы-то знаем, что мир – круглый, ведь…
Черепашка мигнула.
– Это не так, – сказала она. – Кто сказал, что мир – круглый?
– Ты сам и сказал, – ответил Брута и добавил: – В Первой Книге Семикнижья, если ей, конечно, можно верить.
«Раньше я никогда не ставил это под сомнение, – подумал он. – Во всяком случае, никогда так не говорил».
– Почему капитан вдруг решил рассказать мне об этом? – спросил он. – Нормальной беседой это не назовешь.
– Говорю тебе, этот мир создал не я, – вздохнул Ом. – Зачем мне было это делать? Он уже был создан. Но если б я и создал мир, то круглым бы его ни за что не сделал. Люди стали бы с него падать. И все море вылилось бы до дна.
– Не вылилось бы, если бы ты приказал ему остаться.
– Ха! Вы только послушайте его!
– Кроме того, сфера – это идеальная форма, – не сдавался Брута, – потому что в книге…
– Не вижу ничего особенного в сфере, – пожала плечами черепашка. – Если подумать, черепаха – вот идеальная форма.
– Идеальная форма для чего?
– Ну, во-первых, это идеальная форма для морской черепахи. Если бы она имела форму мяча, то постоянно выпрыгивала бы на поверхность, как какой-нибудь пузырь.
– Говорить, что мир – плоский, это ересь, – указал Брута.
– Возможно, но это правда.
