– Извини?
– ТЫ ЖЕ БЫЛ МОРЯКОМ. И НАВЕРНЯКА СЛЫШАЛ, ЧТО ИНОГДА О КОРАБЛЕ ГОВОРЯТ ТАК, БУДТО ОН ЖИВОЙ?
– Да, конечно. Как только ступаешь на борт, сразу чувствуешь что-то подобное…
– ВОТ ИМЕННО.
Воспоминание о «Плавнике Господа» плыло в полной тишине. Издалека доносилось дыхание ветра – или воспоминание о ветре. Выдохшиеся трупы былых штормов.
– Э-э, – промолвил призрак капитана. – Ты сказал «был»?
– ДА.
– Я так и думал.
Капитан посмотрел вниз. На палубе начала собираться его команда, со всех сторон на капитана были устремлены глаза, в которых читалось беспокойство.
А у ног моряков мельтешили корабельные крысы. Впереди всех стояла крошечная фигурка в плаще с капюшоном.
– ПИСК, – сказала она, заметив взгляд капитана.
«Даже у крыс есть свой Смерть», – подумал он.
Смерть отошел в сторону и поманил капитана к себе.
– СТАНОВИСЬ К ШТУРВАЛУ.
– И… куда мы идем?
– КТО ЗНАЕТ.
Капитан беспомощно взялся за штурвал.
– Но… звезды на небе сплошь незнакомые! И у меня нет карт! Какие здесь ветра? Какие течения?
Смерть пожал плечами.
Капитан повернул колесо. Корабль послушно заскользил по призрачному морю. А потом капитан немножко повеселел. Худшее уже случилось. Удивительно, как прекрасно это осознавать. Если худшее уже позади…
– Так, а где Ворбис? – прорычал он.
– ОН ВЫЖИЛ.
– Выжил? О боги, где здесь справедливость?!
– СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ, ЕСТЬ ТОЛЬКО Я.
Смерть исчез.
Капитан снова крутанул колесо – так, для вида. В конце концов, он здесь капитан, и это – его корабль.
– Помощник?
Помощник отдал честь.
– Здесь, капитан!
– Гм. Куда направимся?
Помощник задумчиво почесал затылок.
– Ну, капитан… Я слышал, у этих клатчских язычников есть неплохой рай, с выпивкой там, песнями и молодыми женщинами с колокольчиками на… В общем, вы понимаете… И без всего.
Помощник с надеждой смотрел на капитана.
– Без всего, значит? – задумчиво произнес капитан.
– Я так слышал.
Капитан решил, что заслужил немножко этого самого «без всего».
– Знаешь, как туда попасть?
– Э-э, видимо, подробные инструкции нужно получить еще при жизни, – с сомнением откликнулся помощник.
– О.
– А есть еще варвары, живущие ближе к Пупу, – продолжал размышлять помощник. – Которые считают, что они попадают в огромный зал с разной выпивкой и едой.
– И женщинами?
– Непременно.
Капитан нахмурился.
– Интересно, – задумчиво промолвил он. – Почему только язычники и варвары попадают в такие отличные места?
– Сложный вопрос, – ответил помощник. – Может, это наказание за то… что при жизни они ведут такой разгульный образ… э-э, жизни…
Лицо его озадаченно вытянулось. В последней фразе явно присутствовала какая-то неувязка.
– Но дорогу в этот рай ты тоже не знаешь, да?
– Увы, капитан.
– Впрочем, времени у нас теперь много, можно и поискать чуть-чуть.
Капитан посмотрел за борт. Если плыть достаточно долго, обязательно наткнешься на берег. И… почему бы не поискать какой-нибудь приличный рай?
Его взгляд привлекло какое-то движение. Он улыбнулся. А вот и знак. Может, все еще обернется к лучшему…
В сопровождении призраков дельфинов корабль-призрак летел по волнам…
Чайки не отваживаются залетать далеко в пустыню. И эту свободную нишу не замедлили занять скалби – птицы из семейства вороньих, хотя вороны бы первыми отреклись от них и предпочли не разговаривать об этих «родственничках» в приличной компании. Скалби редко летают, предпочитая передвигаться какими-то пьяными прыжками. Их характерные крики вызывают ассоциации с расстроенной системой органов пищеварения. И выглядят они так, будто долго плескались в каком-нибудь нефтяном пятне, причем получали от этого огромное удовольствие. Никто не ест скалби – кроме других скалби. Сами же скалби способны питаться тем, что даже у стервятников вызывает рвоту. По сути, скалби готовы питаться даже этой самой рвотной массой стервятников. Скалби едят все.
Погожим ясным утром один из скалби бочком перемещался по полному блох песку и бесцельно добил клювом все подряд – в надежде на то, что галька и выкинутые на берег деревяшки за ночь превратились в съедобные. Скалби по личному опыту знали, что практически все становится съедобным – главное, чтоб вылежалось подольше. Птица подскочила к какой-то куче, валяющейся у линии прилива, и неуверенно долбанула ее клювом.
Куча застонала.
Скалби поспешно отпрыгнул и обратил свое внимание на куполообразный камень, лежавший рядом с кучей. Птица была абсолютно уверена, еще вчера камня, как и кучи, здесь не было. Скалби прицелился и клюнул.
А камень в ответ высунул голову и произнес:
– Отвали, тварь поганая.
Скалби снова отскочил, а потом, поднапрягшись, исполнил какой-то бегущий прыжок на кучу выбеленного солнцем плавника, являвшийся на самом деле самым близким к полету движением, которым когда-либо утруждают себя скалби. Ситуация улучшалась. Раз этот каменюка живой, значит, в конце концов он станет мертвым.
Великий Бог Ом подполз к Бруте и принялся толкать его в голову панцирем. Юноша снова застонал.
– Просыпайся, парень. Солнце уже высоко. Ать-два. Все уже на берегу, кто хотел на нем оказаться.
Брута открыл один глаз.
– Что случилось? – спросил он.
– Ты жив, вот что случилось, – ответил Ом.
«Жизнь похожа на иссушенный берег, – вспомнил он. – А потом ты умираешь».
Брута поднялся на колени.
Есть берега, которые немыслимы без ярких зонтиков.
Есть берега, которые подчеркивают величие моря.
Но это берег нисколечко не походил на них. Это была лишь голая кромка, на которой земля встречается с океаном. На линии прилива валялись выбеленные солнцем и ветром кучи плавника. Воздух вибрировал тучами неприятных насекомых. Запах предполагал, что где-то что-то давно сгнило – причем даже скалби не смогли это отыскать. В общем, берег был не из приятных.
– О Боже…
– Это все лучше, чем утонуть, – подбодрил его Ом.
– Не знаю. – Брута осмотрел берег. – Здесь есть питьевая вода?
– Вряд ли, – ответил Ом.
