— Ничего.
— А если я промолчу — ты что же, не станешь до меня дотрагиваться?
Томми ухмыльнулся.
— Это шантаж, а шантаж, как известно, дело нехорошее. — Томми рассмеялся и, облокотившись о дверцу, добавил: — Такое же, как блуд.
— Значит, мы с тобой этим самым занимаемся, да? Блудом? Это, наверное, дурно?
— Вовсе это не дурно, если ты ко мне хорошо относишься и согласна выйти за меня замуж.
— Что это такое?
— Ты блуд имеешь в виду?
— Да нет — вон то. — Джинни ткнула пальчиком в сторону засыпанных снегом зарослей невысокого кустарника.
Томми повернулся и посмотрел в указанном направлении.
— Похоже, какое-то дохлое животное.
— Может, это и животное, но только оно в шубе!
— Тогда медведь.
— Никакой не медведь. Надо вылезти и посмотреть.
— Джинни, кажется, мы обсуждали с тобой кое-что важное.
— Точно, как это я могла забыть? — усмехнулась девушка, стягивая с себя джинсы. Подстелив под себя пальто, она подняла ногу и положила ее на спинку сиденья. Теперь Томми видел абсолютно все, и даже при желании не мог дать воли воображению.
Томми это ужасно нравилось. Особенно то обстоятельство, что он был у Джинни первым, и ее сексуальная раскованность была следствием его, Томми, усилий.
— Так о чем это мы с тобой говорили? Кажется, о блуде?
Томми расплылся в улыбке.
— Понятно-понятно, но я не так прост. Сначала добьюсь-таки от тебя ответа!
— Да уж, ты не прост, это точно, — машинально повторила девушка, наблюдая за тем, как дохлое животное у кустарника вдруг зашевелилось.
Джинни тут же вскочила и, толкнув Томми в плечо, крикнула:
— Томми! Это не медведь, это женщина. Я видела ее ногу.
* * *
Благодаря врачу, напичкавшему ее обезболивающими препаратами, Энн находилась в состоянии полусна-полуяви. Плечо ей вправили, а руку аккуратно уложили в гипс. В первый раз за долгое время она не ощущала никакой боли. Это было как Божье благословение. Единственным человеком, который ей досаждал, был Джим Фостер. Он без конца задавал ей вопросы.
— Что вы говорите? — уже, наверное, в десятый раз переспрашивала она, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
— Как звали этого человека?
— Я не знаю.
— Во что он был одет?
— Куртка военного образца. Вязаная шапка.
— Какая у него была машина?
— Белая. «Шевроле», кажется.
— Он говорил вам, где остановился?
— Он еще не снял комнату. Скажите, шериф, мои дети в порядке?
— В полном. Я перевез их к Маккензи.
— Хорошо, — пробормотала Энн, чувствуя, как снова проваливается в сон.
Джим некоторое время смотрел на спящую женщину, потом негромко выругался. Просил же он этого проклятущего доктора не давать ей слишком много транквилизаторов, но тот не послушался, и вот вам, пожалуйста, результат! Теперь остается только сидеть и ждать. Джим еще некоторое время походил по палате, потом остановился. А что еще, собственно, могла ему сообщить эта женщина? Ясно же, что это работа Коллинза. Теперь, как говорится, дело за малым — нужно этого сукина сына изловить. Джим вздохнул и направился к выходу из палаты, задавая себе по пути один-единственный вопрос: как осуществить это на практике?
* * *
Мэгги и Майк играли в «Монополию». Майк сделал неудачный ход и застонал:
— Н-е-е-е-т!
— Что значит «не-е-е-е-т»? Извольте платить. — Мэгги раскрыла ладошку в надежде, что он положит туда игрушечные деньги.
— Не могу. У меня наличность кончилась, — жалобно произнес Майк, взглянув на тощую стопочку игрушечных долларов, составлявших все его богатство.
— Очень плохо. Значит, я выиграла. — Она протянула руку, чтобы сгрести с доски жалкие капиталы Майка.
Он перехватил ее руку.
— Погодите. Может, договоримся?
Мэгги одарила его игривым взглядом и прикусила нижнюю губу, стараясь не рассмеяться.
— Это что еще за договоры такие?
— Ставлю на кон свое тело за возможность бросить кости еще раз, — мрачно произнес он. Если бы не веселые бесенята, плясавшие у него в глазах, она наверняка решила бы, что он говорит серьезно.
— Это что же — «Стриптиз-монополия»? Никогда о такой не слышала.
— Есть и такая — самая азартная.
Мэгги чуть отодвинулась и посмотрела на длинное мускулистое тело Майка, лежавшего в расслабленной позе на ковре у камина.
— Даже и не знаю, стоит ли ваше тело такого риска.
— Уверяю вас, стоит.
Мэгги, признаться, ничуть в этом не сомневалась, но сразу соглашаться на предложение не хотела.
— А вы, надо сказать, самоуверенный тип. Женщины таких любят, — усмехнулась она. — Итак, давайте все-таки решим, стоит ли игра свеч.
— То есть?
— Все очень просто. Вы раздеваетесь, а я смотрю на вас и решаю, стоит ли предоставить вам дополнительную возможность метнуть кости.
— Это значит, я буду лежать здесь голый, а вы будете меня разглядывать?
— А что, разве речь шла не о «Стриптиз-монополии»?
— Тогда, может быть, начнем с обнаженного торса?
— Глупости! Что я, мужских торсов не видела?
— Хорошо. Давайте тогда я для начала сниму рубашку и сапоги.
— Да шучу я. Так что советую принять поражение с достоинством.
Майк тяжело вздохнул, поднялся с ковра и присел на корточки.
— Лучше бы я сыграл с вами в карты.
Мэгги хихикнула, наблюдая за тем, как он с мрачным видом укладывал фишки и кубики в коробку.
— А вы уверены, что обыграли бы меня в карты?
— Но я же ковбой, — произнес Майк с таким видом, словно это автоматически превращало его в мастера карточной игры. На Мэгги, впрочем, его заявление никакого впечатления не произвело.
— Ну и что с того?
— А то, что ковбои всегда играют в карты, когда не…
— Когда не заигрывают с коровами? — подсказала Мэгги.
— Когда не работают, — закончил Майк.
Мэгги снова рассмеялась.
— И это все, чем занимаются ковбои? Работают и играют в карты?
— А еще спасают девиц, попадающих в затруднительное положение.
Мэгги покачала головой:
— Я, видите ли, не девица.
— Я знавал в своей жизни только одну девицу, так вы очень на нее похожи.
