– Нет. Не надо ничего передавать. Черт… – Ламартин, судя по всему, задыхался от возмущения. На линии послышался треск. – Ко мне сюда не дозвониться. Мне пора. Послушайте, если вы ее увидите, не можете ли передать, что я буду звонить ей сегодня снова, во второй половине дня? Часа в три-четыре.
– Хорошо. Постараюсь передать ей… – заговорил Роуленд, не сразу осознав, что беседует уже с гудками в трубке.
От этой лжи стало еще хуже. Сперва он почувствовал отвращение к самому себе, потом беспокойство. Где сейчас Ламартин – в Сараево или еще где-нибудь в Боснии? Не означает ли этот звонок, что он собирается вернуться?
В спальне Джини сидела на кровати. Лицо ее было белым, глаза – круглыми и черными.
– Это был Паскаль?
– Да, – неохотно промямлил Роуленд. – Он что, знал, что ты едешь сюда?
– Нет. – Ее опять начинало трясти. – Наверное, позвонил в отель в Амстердаме. А может, Максу. Узнал, что я улетела в Париж, вот и решил, что я остановлюсь в том же отеле, что и Линдсей. Он… Я не смогла ему дозвониться из Амстердама. Он сейчас не в Сараево. Он поехал обратно в Мостар и…
– Не надо так, Джини. – Роуленд нежно обнял ее за плечи. Теперь она уже не в силах была справиться с ознобом, который бил ее все сильнее. – Джини, послушай меня внимательно. Тебе не о чем волноваться. Разве ты не слышала, что я ему сказал? Мне пришлось соврать…
– Знаю, что пришлось. Я слышала кое-что. И ты… Ты врал очень умело. Господи…
– Джини, пойми, он мне поверил. Принял все, что я ему сказал. Он позвонит снова часа в три-четыре. Уже через час тебя переведут в другой номер, обещаю тебе. Все будет в порядке, у нас в запасе еще есть время. Сейчас я позвоню администратору, спрошу его насчет свободных номеров, закажу кофе…
Роуленд потянулся к телефону. Джини наблюдала за ним глазами, расширившимися от тревоги и муки. Ее колотило так, что она некоторое время не могла ни двигаться, ни говорить.
– Ну вот, – произнес он, кладя трубку. – Кофе будет через пару минут. Говорят, что постараются подыскать номер побыстрее. У них кто-то вроде уезжает раньше времени. Они перезвонят насчет этого. Ну же, Джини, вставай, прими душ, оденься. К тому времени, когда он позвонит снова, мы… – Роуленд замолк. Она сидела на кровати, прикрывая грудь руками, не в силах поднять на него глаза. Он осторожно взял ее за руку.
– Перестань, Джини, – продолжил Роуленд уговоры. – Мне ведь тоже тяжело. И если ты заплачешь, я тоже раскисну. Если бы мы просто… Если бы нам удалось снова взяться за работу. Ведь ты по-прежнему хочешь этого, правда?
– Наверное, наверное… – Она тихонько заплакала и выдернула руку. – Я больше не знаю, чего хочу. Я ничего не соображаю…
Джини уткнулась лицом в ладони. Какое-то время Роуленд сдерживал себя, но в конце концов все-таки решился высказать то, что вертелось у него на языке последние несколько часов. В его словах звучали досада и злость на Ламартина, копившиеся в течение нескольких дней и прорвавшиеся наконец наружу.
– Джини, – начал он с расстановкой, – я никогда не сплю с замужними женщинами. Не знаю, хорошо ли, плохо ли, но я взял это себе за правило. Ты не замужем. У тебя есть выбор.
– Неправда! – резко вскинула она голову, устремив на него открытый взгляд. – Я замужем! Я чувствую себя замужней. В подтверждение этого вовсе не обязательно носить обручальное кольцо. Не нужно ни бумажек со штампами, ни свидетелей – ничего этого не нужно!
– Понимаю.
– Я знаю, ты думал, что все кончено. Знаю, так же думали и Макс, и Линдсей, и Шарлотта. Но все вы глубоко ошибаетесь. Это не прошло! И не могло пройти, потому что в Паскале – вся моя жизнь.
Роуленд отшатнулся от нее, будто получил пощечину. Поднявшись с края кровати, он несколько долгих секунд смотрел на нее сверху. В дверь номера постучали. Роуленд не обратил на стук внимания. Его зеленые глаза неподвижно остановились на лице Джини.
– Ты уверена в этом?
– Да. Нет. Ни в чем я не уверена. Если бы была уверена, то ни за что не пошла бы на это…
– Вот и я так думаю. – Зеленые глаза превратились в кусочки льда. Роуленд повел плечом. – Должно быть, кофе принесли. Я открою. А ты вставай, одевайся. И тогда…
– Мы сделаем то, о чем говорили? Роуленд, мы погрязли во лжи. Ты уже солгал, и сейчас – моя очередь. Господи, до чего же отвратительно!
– Мы сами ввязались в это, а теперь должны сами выпутаться. – Он уже выходил из спальни. – И главное теперь – свести ущерб до минимума, не так ли?
Натягивая на ходу халат, Роуленд направился к входной двери. Хорошо бы еще знать размеры этого ущерба, напомнил он себе. А вдруг потери уже невосполнимы? Вот в чем вопрос.
– Спасибо, сейчас возьму, – заговорил Роуленд, открывая дверь, и осекся.
На пороге стоял высокий темноволосый мужчина в черных джинсах и черной кожаной куртке. По выражению его лица Роуленд сразу же понял, что это за гость.
– Чем могу? – вежливо осведомился хозяин номера, цепко держась за дверную ручку.
Мужчина окинул его холодным взглядом серых глаз.
– Хотелось бы поговорить с Джини, – выдавил он из себя. – Надеюсь, она уже проснулась? Может, известите ее о моем приходе?
Роуленд ответил непонимающим взглядом, лихорадочно соображая, что же теперь делать. В голове вертелось только одно: влип. Ламартин оказался обманщиком, не менее искусным, чем он сам.
– Джини? Вы имеете в виду Женевьеву? Извините, это не с вами я недавно разговаривал по телефону? Я сразу же узнал вас по акценту…
– Да, мы с вами уже говорили.
– А я-то думал… А-а, дьявол… Не обращайте внимания. Я еще не до конца проснулся. Разве я вам не объяснил? С номерами творится черт знает что, путаница жуткая. Меня засунули сюда вчера вечером, Женевьеву – куда-то в другой номер. «Корреспондент» занимает несколько номеров на шестом этаже. Вы там ее искать не пробовали?
– Может, прекратим этот театр? – Глаза гостя недобро сверкнули. – И чем скорее, тем лучше. Я не затем ехал сюда двое суток, чтобы участвовать в каком-нибудь фарсе Фейдо.
[33]
Не будете ли так добры впустить меня?
Несмотря на внешнюю вежливость, в его голосе таилась угроза. Роуленд почувствовал, что назревает драка.
– Послушайте, мне очень жаль, – проговорил он медовым голосом, – но вы явно не туда попали. Это мой номер. Можете проверить у администратора. Извините, но мне надо принять душ…
– Я только что слышал, как зашумел ваш душ, – ответил Ламартин гораздо менее учтиво. – Интересно, как вам удалось включить его отсюда?
– А разве я говорил вам, что принимаю душ один? – Роуленд чуть замялся, а потом, понизив голос, с виноватой улыбкой добавил: – Знаете, мне, конечно, не очень удобно, но буду вам очень признателен, если вы ничего не скажете об этом Женевьеве. Разговоры на работе пойдут, то да се… Каюсь, Париж подействовал. Здесь со мной моя секретарша, а я человек семейный, женатый. Я уверен, вы понимаете…
