– Нет, а с чего он должен их иметь? Какой бы национальности он ни был, но уж точно не голландец. Кроме того, Голландия – страна, не имеющая практически никакого отношения к миру мод.
– Нет, – проговорил Макгуайр, и в эту секунду на его столе зазвонил телефон, – просто я подумал…
Не договорив, он схватил телефонную трубку. До слуха Линдсей донесся женский голос, торопливо и взволнованно говоривший что-то на другом конце провода. Макгуайр, нахмурившись, слушал.
– Ну, ладно, Роуленд, увидимся в понедельник… – Линдсей не стала ждать завершения его разговора.
– В понедельник? – Он поднял на нее отсутствующий взгляд.
– За ужином, Роуленд. За ужином в честь твоих извинений передо мной.
– А, да, конечно. Точно. В понедельник.
Выходя из кабинета, Линдсей бросила последний взгляд на его хозяина. Женщина, позвонившая Роуленду, продолжала говорить, видимо, не делая пауз. Макгуайр, не зная, что за ним наблюдают, издал тяжелый вздох, аккуратно положил трубку на стол и, взяв томик Пруста, принялся листать. В тот момент, когда Линдсей бесшумно закрывала за собой дверь, собеседница Макгуайра испустила на другом конце провода яростный крик. Роуленд безмятежно перевернул страницу.
* * *
В час дня, когда Линдсей уже окончательно собралась уходить, позвонил Марков, дважды пытавшийся дозвониться до нее, когда она была у Макгуайра. Женщина устало вздохнула. Такой человек, как Марков способен трезвонить через каждые десять минут на протяжении всего дня и даже ночи.
– Да, дорогой, – проговорила она, услышав его голос в трубке.
– Ну, утешь меня. Ты вонзила кинжал в этого негодяя?
– Можешь не сомневаться, – солгала Линдсей.
– Молодец, детка! Перерезала аорту сразу или заставила помучиться?
– Заставила помучиться. А теперь отвали, Марков. Подробностями поделюсь с тобой в Париже, договорились?
– Не могу дождаться! Я целое утро рисовал себе эту картину. Опиши мне этого Макгуайра. Какой он? Наверняка – толстый плешивый коротышка-импотент?
– Вообще-то нет. Он – под два метра ростом, черноволосый, с умными зелеными глазами, и от него так и веет тестостероном.
– Милая, почему же ты мне раньше про него не рассказывала? Ведь это же мой тип!
– И не мечтай, Марков.
– Ты уверена?
– На сто процентов.
– Эх, до чего же сволочная штука – эта жизнь. Ну, все равно, познакомь меня с ним как-нибудь при случае. Ой, мне звонят по другой линии. Наверное, с Барбадоса. A tout а l'heure,
[4]
моя крошка, – с безобразным акцентом добавил фотограф и повесил трубку.
* * *
В четверть второго Роуленд Макгуайр подошел к окну своего кабинета, расположенному на двенадцатом этаже, бросил взгляд на часы, а затем выглянул наружу. Отсюда была видна Темза, судоверфь Кэнари и стоянка автомобилей в редакционном дворе.
– Точно по расписанию, – проговорил он.
Макс, жевавший бутерброд с сыром и маринованным огурцом, какие он обычно заказывал на обед, находясь в своем кабинете, отложил в сторону папку, принесенную ему Макгуайром, и присоединился к другу.
Оба мужчины внимательно следили за миниатюрной женщиной, которая, выйдя из здания газеты, лавировала между автомобилями, пробираясь к новенькому «Фольксвагену-Пассату». Непокорные коротко остриженные волосы женщины были такими же черными и так же блестели под солнцем, как и лак на крыльях ее машины. На ней были черные полотняные тапочки, черные брюки, черный свитер и модная куртка – тоже черного цвета. В руках она держала атташе-кейс, плетеную сумку и большую завязанную тесемками зеленую папку. Ей было трудно тащить всю эту поклажу, и пока она добиралась до машины, несколько раз роняла то одно, то другое. В очередной раз выронив сумку, она ожесточенно пнула ее ногой, запрокинула голову к небу, и губы ее зашевелились. Даже с высоты двенадцатого этажа было понятно, что она ругается на чем свет стоит. Роуленд улыбнулся и сказал:
– Какая досада! Она переоделась. Сняла свой костюм. А он так хорош!
– Тот, который от Казарес? – ухмыльнулся Макс. – Неужели она надела его специально на встречу с тобой? В таком случае, это определенно война, Роуленд, и у тебя нет ни малейшей надежды одержать в ней победу.
– Ошибаешься. Сейчас она поехала к Женевьеве Хантер. Все идет по плану, Макс.
– Она ни о чем не подозревает?
– Нет, конечно. Говорю же тебе: я ее очаровал. Напоил кофе, расхвалил костюм. Это будет легкая победа, Макс.
– Надейся, надейся… Ты не знаешь женщин, Роуленд, и никогда их не знал.
– Поверь мне, – бросил Макгуайр, пропустив мимо ушей замечание друга. Он наблюдал за тем, как «Фольксваген» прибавил ходу и двинулся к выезду со стоянки. Затем, выбросив указатель левого поворота, машина повернула направо, едва избежав столкновения с тяжелым грузовиком, возмущенно взвизгнувшим тормозами. Макс закрыл глаза.
– Никогда не садись в машину, если за рулем – Линдсей, – сказал он товарищу. – Это мой единственный совет тебе. Можешь строить самые глупые планы, делать любые ошибки, но никогда не совершай этой. Тут игра со смертью. Особенно, если Линдсей не в духе.
– Сейчас она вполне в духе. – Роуленд отвернулся от окна. – Я же рассказал тебе. Два дня назад между нами – да, действительно – была война, а сейчас у нас detente.
[5]
Переиграть такую женщину, как Линдсей, несложно, если только всерьез настроишься на это. Кроме того…
– Роуленд, надеюсь, ты с ней не флиртовал?
– Упаси меня Бог! За кого ты меня принимаешь? Я никогда не флиртую с женщинами.
– Нет, флиртуешь, Роуленд. Ты этого даже сам не замечаешь.
– Ну, в данном случае я этого не делал. Да и зачем? – Он взял один из бутербродов Макса и стал задумчиво жевать. Тот, не говоря ни слова, подавил улыбку и закурил.
В кабинете повисло молчание. Роуленд, ум которого почти никогда не прекращал работать, освежал в памяти содержимое папки, которую он принес Максу. Тот, в свою очередь, наблюдал за своим мужественным другом (Роуленд никогда не осознавал, какой эффект производит на женщин) и смаковал новые повороты в непрекращающейся трагикомедии, какой являлась вся жизнь Роуленда Макгуайра. Возможно, подумалось ему, учитывая планы Макгуайра, самое время еще раз предостеречь его.
– Послушай, Роуленд, – начал Макс. Голос его звучал несколько неуверенно. Он знал, что Макгуайр ревностно охраняет свою личную жизнь от постороннего вмешательства. Я хотел тебе сказать о Линдсей еще кое-что. Она вовсе не такая крутая, какой пытается казаться, и очень много значит для нас с Шарлоттой. Я знаю, как важна для тебя та тема, которую ты принялся раскапывать, и понимаю, насколько серьезную помощь может тебе оказать здесь Линдсей, но…
