Обогнув стол, Роуленд подошел к девушке и тихо спросил ее:
– А что, если мы отвезем тебя домой? Хочешь? Воровато оглянувшись на полицейскую, которая все это время успешно притворялась оглохшей, Шанталь утвердительно кивнула.
Поддерживая девушку за плечи, Роуленд медленно повел ее к двери, успокоительно бормоча:
– Мы позаботимся о тебе. Полиции ты больше не нужна. Сейчас поймаем такси. Так у нас быстрее получится, верно?
Уже за пределами полицейского участка Джини еще раз посмотрела на Шанталь: в лице – ни кровинки, лоб липкий от пота.
– Срок пропустила? – осведомилась она. – Намного опоздала?
– Больше чем на час. Почти на два. Эти свиньи знали что делали…
Джини стало по-настоящему жалко это несчастное существо. За какие-нибудь несколько минут Шанталь словно подменили. И куда только подевались недавние лихость и бравада? Глаза уже не повиновались ей – глаза ее незряче таращились, будто перед ними открывалась черная бездна. В них отражалось лишь животное желание как можно скорее получить очередную дозу. Именно о таких глазах рассказывал когда-то Митчелл.
Шанталь сильно покачнулась, чуть не рухнув на асфальт. Роуленду, ушедшему вперед, наконец удалось поймать такси. Вскочив в машину, он велел шоферу подъехать к двум женщинам. Джини и Шанталь наблюдали, как Роуленд объясняется с шофером. Выйдя на мгновение из ступора, девушка бросила на Джини острый взгляд уличного мальчишки:
– Ты и он… Вернее, он тебя…
– Да.
– Я так и подумала. Я такое сразу замечаю. Он хочет тебя так же, как я хочу ширнуться. – Она снова качнулась. – Почти так же. Секс – это такое же… – Ее всю передернуло. – О Господи!.. Доведите меня до комнаты. Только до моей комнаты…
В следующую секунду Шанталь бессильно рухнула на заднее сиденье подъехавшего такси и откинулась назад, закатив глаза. Дрожь переходила в судороги. Продолжая держать Шанталь за руку, Джини отвернулась. Сейчас ее волновал вопрос, не слишком ли она полагается на свое чутье. И так ли уж много знает Шанталь, как им кажется? Глядя на сумрачное лицо Роуленда, впору было усомниться в этом. Вскоре они были на улице Сен-Северин. Теперь уже Роуленду пришлось вести девушку по тротуару и вверх по лестнице. Джини медленно шла за ними. Шанталь еле передвигала ноги.
* * *
Комната была больше похожа на берлогу. В эту клетушку площадью примерно пятнадцать квадратных метров обитатели ухитрились впихнуть двуспальную кровать, стол со стульями, несколько шкафов и устрашающих размеров телевизор. В дополнение к этому там и сям валялись кипы грязной одежды. В комнате царил дух нищеты, если можно было назвать так приторные запахи восточной кухни, просачивающиеся снизу, из ресторана. Видно было, что из этой клетушки кто-то пытался сделать нечто, похожее на человеческое жилье, не имея на то средств.
Судя по обстановке и другим признакам, тут жили две женщины: Шанталь и скорее всего та пожилая дама, которая вчера поздно вечером открыла Джини дверь. На столе красовались остатки завтрака: две немытые тарелки, две чашки, засохший рогалик и варенье в банке. На неубранной постели валялись две скомканные ночные сорочки – голубая и розовая. В комнате было холодно и сыро.
Вместе с тем нельзя было сказать, что тут совсем уж не заботились о порядке. В раковине аккуратной горкой возвышались тарелки. Видно, кто-то собирался вымыть, да так и не собрался. На полу стоял лоток для кота, а в углу за стопкой дешевых потрепанных книжек в мягком переплете пытался спрятаться и сам черный кот. На кровати, свернувшись калачиком, мирно лежала дворняжка, которая никуда прятаться не собиралась. Нагнувшись, Джини погладила собаку по ощетинившемуся загривку, а потом подошла к окну, в котором сквозь тюлевые занавески виднелся величественный силуэт церкви святого Северина. Дождь все никак не прекращался, сумерки сгущались. А она смотрела сквозь занавески на собор, потому что ей невыносимо было видеть то, что творилось у нее за спиной.
– Помоги мне, – исступленно бормотала Шанталь. – Ты должен мне помочь. Вот видишь, разлила… Рука трясется. О Боже! Я обожглась.
Преодолевая тошноту, Джини все-таки оглянулась. Шанталь приготовила раствор для инъекции. Джини увидела небольшой пластиковый пакет с белым порошком, голубой огонек газовой горелки, маленький квадратик алюминиевой фольги. Шанталь пыталась справиться со шприцем, но дрожащие пальцы не слушались ее, и она его выронила. Покатившись по полу, шприц остановился у корытца, в котором кот справлял нужду. Джини брезгливо зажмурилась.
Она слышала, как Роуленд подобрал шприц с пола. Затем послышалось тихое шипение – в шприц набирали жидкость.
– Зеркало… – деловито забормотала Шанталь. – Мне нужно зеркало. Иначе промахнусь. Сейчас, сейчас…
Джини услышала, как Роуленд отошел в сторону. Молчание. Потом раздалось его сдавленное бормотание:
– Господи Иисусе…
Джини испуганно обернулась. Шанталь стояла перед зеркалом, держа шприц на уровне лица. До сознания Джини не сразу дошло, что та делает, но потом она поняла. Шанталь вводила героиновый раствор в глаз. Одной рукой она оттягивала вниз нижнее веко, а другой втыкала в мякоть иглу. Прозрачная жидкость в шприце окрасилась в розовый цвет. Джини отвернулась, закрыв лицо руками, и ощутила, как ее саму начинает мелко трясти. К ней приблизился Роуленд – она почувствовала его руки на своих плечах. Отняв от лица ладони, она увидела перед собой его мрачное бледное лицо.
– И такое бывает, – тихо вымолвил он. – Они довольно часто так делают, когда на венах уже нет живого места. Ничего, через минуту ей будет хорошо. А потом она скорее всего уснет.
– Хорошо? – непонимающе уставилась на него Джини. – Что в этом хорошего? Еще несколько часов, и ей потребуется новая доза. Как ты можешь, Роуленд…
– А ты на что надеялась – что мы излечим ее? Прямо здесь и прямо сейчас? Опомнись, Джини. Если бы мы не привезли ее сюда, она придумала бы что-нибудь другое. И была бы в еще худшем состоянии.
Он замолчал. Шанталь блаженно вздохнула. Джини, отважившись снова взглянуть на нее, увидела, что руки девушки больше не дрожат, лицо слегка порозовело. Шанталь заговорила – слабым голосом и обращаясь только к Роуленду, словно в комнате не было никого, кроме них двоих.
– Я посплю чуть-чуть, ладно? Ты не беспокойся, со мною будет все в порядке. Скоро вернется моя подруга Жанна. А колоться я брошу – когда-нибудь брошу обязательно. Она помогает мне. К тому же я берегусь – всегда смотрю, что покупаю. Иголок своих никому не даю и чужих не беру. Когда Жанна придет, все уже будет хорошо…
Опершись ладонями на раковину, она закрыла глаза.
– Ты был добр со мной, а я это ценить умею. И потому скажу тебе. Стар… Я его полжизни знаю. Он вроде меня – смешанных кровей. Слишком много всего в нас намешано: кровей, рас, стран, семей, колотушек, издевательств – вот и получается, что и я не в себе, и он не в себе. Вот отчего у нас обоих крыша едет…
