Шарлотта кинула на подругу обеспокоенный взгляд.
– Она встала в шесть утра. Я проснулась, потому что услышала, как она ходит, но потом снова уснула. Слушай, Линдсей, она утверждает, что спала как убитая, но я уверена, что это не так. Она все время пыталась дозвониться Паскалю.
– Ей это удалось?
– Нет. – Шарлотта помялась, затем встретилась взглядом с Линдсей. – Между ними все кончено, Линдсей? Она тебе что-нибудь говорила? Мне кажется, они разошлись. Я сразу подумала об этом, увидев ее вчера.
– Точно не знаю, но мне тоже начинает так казаться. Почему он так долго не приезжает? Сначала он собирался задержаться там на пару недель, потом они превратились в четыре, после этого он обещал приехать к Рождеству. Понимаешь, Шарлотта, это должно было быть первым Рождеством, которое они собирались провести вместе. Она купила елку, подарки для него, упаковала их… Я видела, как счастлива она была, ожидая его. Это была прежняя Джини.
– И он… не приехал?
– Нет. – Линдсей огорченно покачала головой. – Я узнала об этом лишь спустя некоторое время, а поначалу думала, что все произошло так, как планировалось. Нет, рождественскую ночь она провела в одиночестве.
– Совсем одна? А как же ее мачеха?
– Та была в отъезде. Джини утверждает, что провела Рождество с какими-то друзьями, о которых я слыхом не слыхивала. Я-то знаю: она лжет, потому что не выносит, когда ее жалеют.
– Да, знаю, – грустно покачала головой Шарлотта. – Вот Роуленд и не стал ее жалеть. Ах, зачем он только сказал такую фразу! Я понимаю, он не спал целую ночь, был расстроен, но все же… Иногда он бывает таким нечутким!
– Кто знает, может, это пойдет ей на пользу? – наморщила лоб Линдсей, бросив взгляд на Шарлотту. – Ты понимаешь, что она имела в виду, говоря о пятнадцатилетних девочках?
– О том, как они себя ведут? Да. Мне не хочется помнить об этом, но я помню.
– Так что в свои слова она вкладывала глубокий смысл. Это для нее – очень личное. Думаю, она отчасти отождествляет Майну с собой. Знаешь, сколько лет ей было, когда они впервые встретились с Паскалем?
Шарлотта не знала об этом, и Линдсей просветила ее. Она описала их первую встречу в Бейруте и роман, что продолжался ровно шесть недель. Рассказала о грубом вмешательстве отца Джини.
Шарлотта слушала молча. Ее охватывало все большее смятение.
– Так что, как видишь, – закончила Линдсей, – дело не только в том, что она по-прежнему любит Паскаля и прожила с ним весь последний год. Тут все гораздо глубже. Корни того, что происходит с ней сейчас, уходят на много лет назад.
– Я не хочу больше ничего слышать.
Шарлотта встала. На ее милом лице было написано беспокойство. Беспомощно разведя руками, она заговорила:
– Как все это ужасно, Линдсей! Бедная Кассандра! Майна, Джини, любовь, ложь… Вся эта злоба и несчастья… Вчера вечером мы сидели за ужином, а Кассандра все это время лежала где-то там, в поле. Это так жутко, так страшно! Я боюсь…
Она принялась собирать грязную посуду, словно, наводя порядок на столе, могла поправить порядок в этом мире.
– Я хочу пойти с мальчиками на улицу, – вдруг произнесла она. – Не могут же они весь день играть на втором этаже. Отведу их к друзьям в поселке, а потом наведаюсь к Сьюзан Лэндис. Не надо сейчас оставлять ее одну.
– Шарлотта… – предостерегающе начала Линдсей.
– Я знаю, знаю. – Шарлотта снова была на грани слез. – Но ты сама мать, Линдсей, ты должна понимать. Я обязана сделать хоть что-нибудь. Мне невыносимо тут находиться, Линдсей. Здесь я больше не чувствую себя дома. Я просто не вынесу.
8
В течение целого часа после ухода Шарлотты Линдсей пыталась хоть чем-то себя занять. Роуленд с Максом закрылись в кабинете, и до нее доносились лишь бормотание их голосов да треньканье телефона. Она чувствовала себя покинутой и никому не нужной. Джини все еще не вернулась, и Линдсей не находила себе места от волнения. Она прибралась на кухне, вышла на улицу и обошла сад, достигнув ворот, выходивших в поля. Женщина надеялась встретить возвращающуюся Джини, перехватить ее и попробовать вбить ей в голову хоть немного здравого смысла. Однако там не было ни одной живой души, зато холодно было, как на Северном полюсе.
Линдсей вернулась в дом, взяла папку Роуленда и попробовала сосредоточить внимание на оставшихся вырезках, однако тема, которой они были посвящены, казалась ей сейчас легкомысленной и далекой. Впервые в жизни Линдсей подумала, что ей глубоко отвратителен мир моды. Нет, не сама ее работа, а тот сволочной мир, с которым она была связана – его мерзкая атмосфера, непостоянство и тупое неприятие всего нового. Умерла молодая девушка, подумала Линдсей и раздраженно захлопнула папку. Рядом с этим все остальное казалось мелким и незначительным. Чему она посвятила себя? Пустой гонке, которая длится вот уже семнадцать лет. Одно дело, когда этот бег дает ей возможность содержать дом и воспитывать Тома, но еще через один-два года Том поступит в университет и улетит из материнского гнезда. «Что я буду делать тогда? – подумала Линдсей. – Неужели и дальше год за годом буду кроить свою жизнь по выкройкам модельеров?»
Она вдруг ощутила страх и безысходность. Как меняет все вокруг себя смерть! Только недавно она видела, как переживала Шарлотта, ощутив хрупкость жизни и таких твердынь, как семья и брак, сейчас Линдсей испытывала точно такие же чувства. Активность – вот лекарство от всего этого, сказала себе Линдсей. Она тоже может быть полезной, хотя о ней и забыли. Она приготовит Роуленду и Максу бутерброды и выведет собак. Пусть в доме пылает очаг, невесело сказала она самой себе и вышла в холл.
– Макс… – начала она, но осеклась. Дверь в кабинет Макса была теперь открыта нараспашку, и до Линдсей доносилось каждое слово мужчин.
– Забудь об этом, Макс, – холодным злым голосом говорил Роуленд. – Я уже высказал тебе свое мнение. Испробуй еще раз Джонни Лэйна, привлеки Хаксли.
– Черт побери! Я не могу с ними связаться. От Лэйна – ни ответа ни привета, Хаксли должен перезвонить только в четыре. Он укатил аж в Норфолк. Дохлый номер! А мне нужен человек срочно. Кто-нибудь, кто находится поблизости.
– В таком случае давай подумаем о ком-нибудь другом.
И ради всего святого, пусть это будет мужчина! Хватит с меня женских истерик. Сначала – Линдсей, потом – она…
– Подумай еще, Роуленд, не кипятись. Она пошла прогуляться. Может, это остудит ей мозги.
– Думаешь, они у нее есть? Я что-то не заметил. Они, по-моему, вообще не способны думать, Макс. Только и знают, что выходить из себя, хлопать дверями и превращать любой разговор в склоку. От них одни только неприятности.
– Ладно, ладно. Может, я попробую добраться до Ника.
– Звони ему прямо сейчас, Макс. Если же не получится, я сам отправлюсь в этот чертов амбар. Полиция не будет вечно держать там всех этих бродяг, а мы с тобой только теряем время.
