– У меня хорошая память, я все помню.
В течение следующих десяти минут Джини с помощью девочки скрупулезно проследила всю последовательность событий: первая встреча в Париже, переписка, прибытие Стара в Амстердам, их отъезд вдвоем, два телефонных звонка от Аннеки, наступившее после них долгое молчание, месяцы тщетного ожидания и наконец известие о ее гибели. Слушая Фрике, Джини чувствовала, как каждое слово девочки странным эхом отзывается в глубине ее собственной души. Школьные поездки – что-то с ними было связано. Кажется, кто-то где-то недавно упоминал нечто подобное. Но Джини никак не могла вспомнить, кто именно и где.
– Так ты полагаешь, что Стар приехал в Амстердам специально, чтобы забрать ее? Я тебя правильно поняла, Фрике?
– Да. Я уверена, что он не бывал здесь прежде. Она сказала мне, что ждет его приезда. И очень волновалась, когда говорила о предстоящей встрече. Это было за день до того, как они уехали.
– По всей видимости, он имел на нее большое влияние, если ему удалось подбить ее на такой рискованный шаг.
– Очень большое. Это выглядело так, будто он призвал ее к себе. Приехал забрать то, что как бы принадлежало ему по праву. Он говорил ей, что искал ее всю жизнь и узнал в ту же секунду, как только впервые увидел. Вроде того, что это судьба, рок…
– И она верила. Но почему? Не потому ли, что ей было всего лишь четырнадцать и хотелось чувствовать себя особенной, единственной, отмеченной свыше?
– Наверное. Во время телефонного разговора она упомянула, что этот человек очень сильный. Она постоянно твердила это. Он гадал ей на картах Таро. Говорил, что может раскрыть ей ее собственную суть.
– Понятно. – Джини заглянула в собственный блокнот. Ее снова посетило странное чувство родства с Аннекой. Ей тоже было ведомо то пьянящее ощущение, когда как бы заново открываешь саму себя. Впервые Джини испытала его тогда, в Бейруте, с Паскалем. И с тех пор всякий раз, бывая с ним вместе, отчетливо видела себя со стороны – истинную.
История Аннеки была зеркальным отражением того, что произошло раньше с Джини, за исключением одного – финала. Аннека была глубоко несчастна, слепа и, несомненно, наивна, однако Джини даже в голову не приходило осуждать ее за это. Девочка имела несчастье влюбиться в человека опасного. Пожалуй, его личность можно было назвать даже демонической. Во всяком случае, у Джини не осталось в этом ни малейшего сомнения, после того как она услышала рассказ Митчелла.
– Продолжай, Фрике, – попросила она, оторвав глаза от блокнота. – Все, что ты рассказываешь, очень важно. Это может помочь и Майне. Наверное, ты успела задать Аннеке немало вопросов. Ты разговаривала с ней по телефону. О чем? Ведь каждая ваша беседа длилась минут десять, а то и дольше. Подумай, Фрике.
– Она говорила, что он много спрашивал ее о нас. Заставлял описывать меня, наших родителей. Ему хотелось знать – как бы это сказать? – о самых обыденных вещах. О семейном быте. Как мы справляем Рождество, куда ездим в отпуск, как познакомились наши родители…
– А о своей собственной семье он не говорил? Не рассказывал, откуда родом?
– Нет, никогда. Аннека говорила, что он ненавидит тех женщин, которые задают вопросы. И она хорошо усвоила это. Стоило только спросить его о чем-нибудь, и он тут же начинал бесноваться, причем бесноваться по-настоящему. Ей казалось, что в детстве с ним произошло что-то ужасное. Может быть, его истязали, может, отдали чужим людям или в детский дом – ну что-то в этом роде. Но все это только догадки. Он никогда не говорил о том, кто его родители или где он вырос.
– Она так и сказала – бесноваться?
– Так и сказала, когда звонила в первый раз. Она говорила, что к нему очень трудно приноровиться: только что был тихим и ласковым – и вдруг ни с того ни с сего прямо звереет. Шизанутый какой-то. Начинал орать на нее…
– Внезапные перепады настроения?
– Знаю, о чем ты думаешь. – Фрике посмотрела ей прямо в глаза. – Когда после первого раза она долго не звонила, я себе места не находила от беспокойства. Я была уверена, что он что-нибудь колет себе или нюхает. Но Аннека сказала мне, что он чист как стекло. По ее словам, она научилась управлять его настроением, причем никому, кроме нее, этого не удавалось. Он говорил, что у нее дар умиротворения – именно так и говорил. Он заставлял ее ложиться рядом и как-то по-особенному гладить ему лоб. И она, дурочка, гордилась этим.
Джини никак не прокомментировала услышанное. Словно сигнал тревоги прозвенел у нее где-то внутри. Наркоман или кое-что посерьезнее? Из темных теней, в которых прятался Стар, складывалось, все явственнее вырисовываясь, определение – человеконенавистник.
– Что-нибудь еще, Фрике? Чем они занимались вместе? Путешествовали, но Аннека не сказала, где именно… – Джини перелистывала собственные записи. – Слушали музыку, курили «травку»… Что еще?
В этом списке отсутствовал еще один вид человеческой деятельности, и Джини отдавала себе отчет в том, что чуть позже обязательно спросит о нем. А пока она ждала. Фрике задумчиво морщила лоб.
– Имелся у него один пунктик – быть всегда чистым, – выговорила она наконец, немало удивив Джини. – Ты не ослышалась. Помню, Аннека еще смеялась над этой его особенностью. Говорила, когда они путешествовали, он запросто общался со всеми, а как останется один – тут же мыться. И моется, моется, словно кожу с себя содрать хочет. Прямо фанатик какой-то. Принимал ванну по три, а то и четыре раза в день. Помоется вечером под душем – и в постель, а потом проснется среди ночи – и под душ… Она сама мне это говорила. Что еще? Читать любил. Читал много. Она тоже об этом как-то упоминала.
– А какие книги, не говорила?
– Говорила. Ему особенно книги про войну нравились. Об оружии…
– Об оружии?! – Джини невольно вздрогнула. – Подумай, Фрике, а ты не ошибаешься? Карты Таро и оружие. Что-то тут не вяжется.
– Не знаю, но так говорила она. Еще хвасталась, какой у нее дружок умный. Если ей верить, память у него была просто феноменальная. У них даже такая игра была: он брал книгу, в которой было полным-полно картинок разных пистолетов, что-то вроде каталога, а она должна была его проверять. Она закрывала ладонью подписи и пояснения, а он по рисунку должен был определить сам пистолет и все его детали. Все до единой. И он в точности угадывал не только пистолеты, но и все, что про них надо знать…
– Технические характеристики?
– Вот-вот. Размеры, тип патронов, скорострельность. Обо всем рассказать мог, без запинки. Каждый раз – слово в слово.
Сигнал тревоги зазвучал снова, на сей раз громче. Джини склонилась над своим блокнотом, чтобы Фрике не определила этого по ее лицу.
– Но у него самого не было пистолета? Аннека ничего не говорила об этом? Он просто любил разглядывать картинки, так?
– Да нет, пистолета у него вроде не было. Это было так, одно развлечение.
