– Ты очень мне помогла, Фрике. То, что ты рассказала, дает мне общее представление о происшедшем. Канву истории. К тому же теперь я знаю, что Аннека познакомилась с ним в Париже, а это уже крепкая нить. У меня есть ее записная книжка. Одно только не совсем ясно. Когда он приехал сюда за ней и Аннека должна была с ним встретиться, не говорила ли она тебе, где намечена эта встреча?
– Нет.
– Тогда представь себе, что место встречи должна была назвать она. Как ты думаешь, что она могла бы выбрать?
Фрике размышляла несколько минут.
– «Антику», – наконец произнесла она. – Так называется одно кафе, где продают «травку», – легально, по лицензии. Аннека туда когда-то захаживала с парнем, который ее после бросил. Классное местечко – атмосфера что надо. Так что она вполне могла предложить своему приятелю встретиться именно там. А может, они встретились просто где-нибудь на улице.
– Эту «Антику» нетрудно найти?
– Какое там трудно! Это неподалеку от канала Сингель. «Антику» здесь каждая собака знает. Можешь и там, конечно, народ поспрашивать. Только вряд ли поможет – полиция там уже тысячу раз фотографию Аннеки всем в нос совала.
– Ничего, иногда тысяча первый приносит удачу, – улыбнулась Джини. Впервые за все время Фрике ответила ей улыбкой. И тут же посмотрела на часы:
– Слушай, мне, пожалуй, пора. А то мать волнуется: стоит мне задержаться, и она звонит моему преподавателю скрипки.
– Последний вопрос, Фрике. Думаю, ты догадываешься, о чем он.
Девочка, которая, встав из-за стола, направилась было к выходу, остановилась и вздохнула:
– Как не догадаться… Говорила ли Аннека что-нибудь о сексе? Ты это хочешь знать?
– Спала ли она с ним, Фрике? Мне говорили, что да, но я не вполне уверена… Что-то в этом человеке явно не так. В нем есть какая-то загадка. Секс ему не очень подходит – слишком уж просто и очевидно для такого, как он.
– Для меня самой это загадка, – спокойно встретила Фрике взгляд ее глаз. – Я знаю Аннеку – она из таких вещей секрета не делала: если трахалась с каким-нибудь парнем, то так мне прямо и говорила. Для нее в этом не было ничего особенного. Говорит иной раз: «Хорошо вчера вечером у нас с ним получилось». Или: «Сегодня что-то не очень». Но со Старом… Она никогда не упоминала о сексе. Ни разу. Хотя, в общем-то, я предполагала, что именно этим они в основном и занимаются. Музыку слушают. «Травку» курят. Ну и, конечно, любовь. Куда без нее? Она была без ума от него. Он для нее был просто наваждением. Я не могла понять… И когда она позвонила во второй раз, я не удержалась. Я спросила ее: «Как жизнь половая?»
– И что же она ответила?
– Ничего она не ответила. – Лицо Фрике горестно исказилось. – Заплакала только. А потом трубку положила.
12
Когда Фрике ушла, Джини разузнала, как добраться до кафе «Антика». Такси доставило ее туда в мгновение ока. Кафе располагалось в старой части Амстердама, на узкой улочке, изобилующей букинистическими магазинчиками и антикварными лавками. Заведение состояло из одного большого и довольно уютного помещения, разделенного старинными деревянными панелями на кабинки, в которых располагались столики. Не были забыты и посетители, интересовавшиеся пищей духовной: на газетной стойке их вниманию предлагалась печатная продукция на нескольких языках. За несколькими столами шла игра в шахматы. Космополитичная и отчасти богемная обстановка живо напомнила Джини старые кафе Гринич-Виллиджа в Нью-Йорке. Единственное отличие заключалось в том, что в воздухе здесь висел тяжелый запах марихуаны – «травка» открыто продавалась в баре наряду со спиртным и сигаретами.
Взяв со стойки «Интернэшнл геральд трибюн», Джини устроилась у стойки бара и заказала себе кофе. Спешить было некуда. В газетном номере она сразу нашла сообщение об исчезновении Майны и смерти Кассандры. Весь материал занимал крохотное оконце на третьей полосе, что вовсе не удивило Джини. Исчезновения девочек – тема неблагодарная. Чтобы развить ее, требуется время. Если пропавшей девочке больше десяти лет, то редактор чуть ли не автоматически приходит к заключению: сбежала. А из сбежавших лишь единицы достойны того, чтобы делать из их побега сенсацию. Пройдут дни, быть может, недели, прежде чем история Майны переместится на первые полосы бульварной прессы. Впрочем, это может произойти и скорее, если ее отец применит свое влияние, чтобы раструбить об этом случае на весь свет.
Сложив газету, она оглянулась. Было пять часов дня, в кафе царило предвечернее затишье. Зал был заполнен меньше, чем наполовину, да и клиенты подобрались разношерстные – люди разных национальностей, старые и молодые, мужчины и женщины. Большинство посетителей были, похоже, завсегдатаями. Среди них можно было выделить несколько типов студентов. Два пожилых мужчины сосредоточенно двигали по доске шахматные фигуры. За одним из столиков девушка-тихоня читала книгу, а в дальнем углу кипела ожесточенная дискуссия на немецком. Джини внимательно рассматривала барменов, решая, к кому из них первому обратиться с расспросами.
В баре, судя по всему, работали в несколько смен. Вскоре после ее прихода два бармена, как она поняла из их реплик, голландец и австралиец, ушли. На их место заступили двое американцев: один – высокий светловолосый молодой человек лет двадцати с небольшим, другая – женщина чуть постарше с темными волосами и приветливой улыбкой. Оба были одеты в одинаковую униформу: белая рубашка, красный фрак и черные брюки. Они общались с клиентами на умопомрачительной смеси языков: фразы голландские, итальянские, французские так и сыпались из их уст. Поймав на себе любопытный взгляд Джини, женщина улыбнулась:
– Еще кофе?
– Спасибо. Не могу не восхищаться тем, так легко вы говорите на иностранных языках. Просто поразительно… Да, кстати, и еще сигареты.
– Вам точно сигареты?
– Ага. – Джини старалась говорить, не меняя собственного акцента. – У вас есть «Житан»?
– О, да, конечно. А что касается языков… То на вашем месте я не стала бы так уж восхищаться. «Мужской туалет – прямо по коридору и направо», – эту фразу я знаю чуть ли не на десяти языках. Ну и еще кое-что. Ассортимент не слишком богатый, не так ли?
Облокотившись на стойку, она внимательно оглядела Джини.
– А вы тут новенькая. Я угадала? Не припомню, чтобы раньше вас видела. Вы в Амстердаме впервые?
– Да, впервые. Проездом. Я и города-то толком не знаю.
– Городок что надо. Город Свободы… Что, Лэнс, верно я говорю? – задорно улыбнулась барменша напарнику. – Лэнс у нас любитель виндсерфинга. Из Лос-Анджелеса, без морских волн жить не может. Но даже ему здесь нравится.
– А что тут делать серферу? С пляжами, насколько я знаю, в Амстердаме напряженка.
– Деньжонок сшибить. Мир посмотреть. И я здесь за тем же. А ты?
– Не всем везет, как тебе. Я уже поработала официанткой в Лондоне – на днях за дверь выставили. Приехала сюда повидаться с другом, а его-то и нет. Наверное, разминулись. Ну и черт с ним. Достаточно поколесила я по Европе. Пора бы и домой.
