Почувствовав внезапное отвращение к публике, Билли вышла в одну из четырех двойных дверей, располагавшихся с северной и южной сторон главного салона, и выглянула в английский парк, окружавший здание. Увиденное напоминало оазис: живая изгородь из самшита скрывала магазин с трех сторон; перед ней причудливым узором были высажены карликовые кусты бирючины и серая сантолина; в терракотовых вазонах античной формы пышно цвела герань двух десятков разновидностей, пересаженная из собственных парников Билли. Она ощутила запах дыма — жгли сучья фруктовых деревьев и сухой эвкалипт, огонь потрескивал за витиеватой латунной решеткой камина в зимнем саду эпохи короля Эдуарда. В дальнем конце салона слышался тихий шелест голосов: несколько запоздалых посетителей пили шампанское. Однако все эти хорошо знакомые зрелища и звуки не могли успокоить возбужденные нервы Билли.
* * *
Вэлентайн О'Нил с пользой провела этот день у себя в студии. Миссис Эймс Вудсток олицетворяла собой задачу, которые Вэл больше всего любила решать: эту клиентку приводила в ужас красивая одежда, но под давлением обстоятельств (и Вэлентайн) женщина вынуждена была носить ее, и носила с изяществом. Вэл хорошо представляла себе королевскую сумму, которую муж миссис Вудсток, миллионер, тонкий знаток международной нефтяной политики, недавно назначенный послом во Францию, отвалит за возможность обладания гардеробом, целиком сделанным на заказ в «Магазине грез». Любая француженка оценила бы этот шанс.
Хотя двадцатишестилетняя Вэл уже пять лет как не жила в Париже, а по отцовской линии была наполовину ирландкой, в ней, словно в Эйфелевой башне, безошибочно угадывалась неистребимая французская аура. Возможно, завершающим штрихом, придававшим Вэл, вопреки ее буйному ирландскому колориту, неуловимый французский аромат, являлся прихотливый изгиб губ, а может, тонкий, изящно заостренный нос с тремя веснушками или озорной блеск в зеленых, как молодая листва, глазах. Русалочьи глаза ее светились на небольшом бледном личике, живом и веселом, никогда не знавшем скучающей или недовольной гримасы. Вэл была проворна, как лисичка, весела, как песенка Мориса Шевалье, в честь одной из которых и назвала девушку тосковавшая по родине мать, потерявшая на войне мужа. За постоянной сменой выражений лица скрывалась здоровая рассудительность — прочный фундамент натуры Вэл, упрямая французская логика, к которой частенько примешивалась кельтская вспыльчивость. Даже шапка коротких рыжих кудряшек символизирует напор, почти… агрессию, глядя на прическу модельерши, подумала встревоженная миссис Вудсток, когда Вэлентайн обернула вокруг плеч клиентки еще один отрез шелка.
Миссис Вудсток пребывала в смятении: ей, женщине, лучше всего чувствовавшей себя в брюках, обожавшей мирно выращивать собак и скакать на лошадях, вдруг демонстрируют эскизы платьев, которые отныне ей предстоит носить на торжественных приемах во дворце президента Франции.
— Но, Вэлентайн, это же, ну, я не знаю… — беспомощно бормотала она.
В Вашингтоне ей порекомендовали обзавестись по крайней мере шестью костюмами для дамских обедов, несколькими платьями для «небольших приемов» и не меньше чем дюжиной парадных вечерних нарядов и шубок для дипломатических раутов.
— Нет, миссис Вудсток, я знаю, что делаю! — отрезала Вэл, большую часть детства и отрочества проведшая в кулуарах дома моделей Пьера Бальмэна в Париже, уча в этом ателье уроки и одновременно наблюдая, как шьются бальные платья. Она была совершенно уверена в себе и намеревалась вселить уверенность в миссис Вудсток. — Вы не любите праздничные туалеты, миссис Вудсток?
— Бог мой, милочка, да я ненавижу их!
— Но, миссис Вудсток, у вас очень хорошая осанка.
— Неужели?
— И у вас самый лучший, действительно лучший тип фигуры для парадных нарядов. Я вам не льщу. Если бы у вас были недостатки, мы бы могли совместно поработать, чтобы скрыть их. Но вы очень высокая, очень стройная, у вас такая хорошая походка. Я могу точно сказать, какой фасон вечернего платья вы считаете «идеальным»: простое, без претензий, спокойное, такое, как у всех, ну, может быть, с небольшим драгоценным камнем у горловины — ведь я права? Что ж, они действительно идеально подходят для вашего шале в Сан-Вэлли, или на ранчо в Колорадо, или в поместье Санта-Барбары. Но в Елисейском дворце! В парижской Опере! На торжественных приемах в посольстве! Вы будете чувствовать себя нелепой, посторонней. Только в том случае, если ваше платье будет таким же, как на других гостьях, вы будете чувствовать себя удобно, не привлекая внимания, к чему, собственно, вы и привыкли. Забавно, не правда ли? Только став очень-очень шикарной, вы не будете выглядеть неуместной, не такой, как все, чужой.
— Полагаю, вы правы, — неохотно согласилась Маффи Вудсток, которую все же убедили последние, такие пугающие слова Вэлентайн.
— Прекрасно! Значит, решено. Я буду готова к первой примерке через две недели. И когда вы придете, не будете ли вы так добры извлечь из укромного места ваши драгоценности и принести их сюда? Мне нужно взглянуть, чем вы располагаете.
— Как вы узнали, что я держу их подальше от глаз?
— Вы не из тех женщин, что надевают их чаще чем два раза в год, и это просто позор, ибо я уверена, что они великолепны.
Маффи Вудсток заметно смутилась. Наверное, Вэлентайн — колдунья. К следующему визиту непременно нужно купить новые туфли — Вэлентайн обязательно заметит, что вечерние туфельки ее заказчицы знавали лучшие времена. Боже всемогущий, но почему ее мужу непременно понадобилось стать послом?
— Не унывайте, — ободрила ее Вэлентайн. — Подумайте хотя бы о чудесных прогулках верхом, которые вам предстоит совершать за городом.
Маффи Вудсток просветлела. Единственное, на что она любила тратить деньги, — это обувь для верховой езды. Но… сможет ли она ездить там верхом в джинсах и старом свитере?
— Вэлентайн, раз уж мы этим занимаемся, давайте сделаем еще и какую-нибудь одежду для верховой езды.
— О нет! — воскликнула возмущенная Вал. — За этим вам нужно сразу по прибытии в Париж зайти в «Гермес». Я могу сделать для вас все, что угодно, но только не костюм для прогулок верхом — это было бы просто неверно.
Провожая клиентку к дверям студии, Вэл радовалась вдвойне. Созданные ею модели получат теперь возможность конкурировать с лучшим, что может предложить европейская мода. И миссис Вудсток, которая понятия не имеет о своих достоинствах, скоро узнает о них, надев экзотические, броские, но одновременно элегантные наряды, разработанные Вэлентайн. «Не привлекающие внимания» — как же! С таким ростом и походкой миссис Вудсток не уступит любой герцогине. Париж еще заговорит о ней. Да они на стулья вскакивать будут, чтобы получше разглядеть ее. И ей самой это понравится! А. может быть, и нет… Это, к сожалению, не зависело от Вэл, какой бы чародейкой она ни была.
Сегодня Вэлентайн еще раз доказала себе, что обладает способностью вести деловые переговоры, что высоко ценится у истинных француженок. Изготовление и продажа одежды стали для нее важным и значительным делом, даже если этим теперь приходилось заниматься в таком абсурдно-экстравагантном, экзотичном, расточительном мире под названием «Магазин грез». Она еще раз доказала себе, что и в Беверли-Хиллз, втором после Палм-Спрингс островке средоточия безобразно одетых женщин в Соединенных Штатах, она способна создавать высокую моду для тех, кого по какой бы то ни было причине заботит данный предмет.
