– Значит, каждый год я буду терять тридцать миллионов, которые не надо зарабатывать? – Джез просто не могла поверить своим ушам, хотя голос ее звучал абсолютно спокойно. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Именно так.
– Боже мой.
– Да, это колоссальная сумма, ее невозможно потратить, разве что начать коллекционировать предметы искусства. Но в таком случае, в зависимости от ваших пристрастий, можно добраться и до основного капитала. Однако скорее всего вы будете инвестировать эти деньги, и ваш доход будет год от года расти.
– Так вот как богатые становятся еще богаче!
– Да, именно так.
– Теперь я понимаю, почему все советовали мне обзавестись адвокатом.
– Грег Нельсон сказал, что у вас нет адвоката. Честно говоря, я не мог в это поверить!
– Теперь, когда я поговорила с вами, мне самой это кажется невероятным. Послушайте, Стив, предположим, я не спешу заполучить тридцать миллионов долларов в год. Допустим, они мне не нужны. Что, если я хочу сама зарабатывать себе на жизнь? И пожалуйста, не смотрите на меня так, я ведь сказала «предположим». Что, если я, как и мой отец, не захочу продавать ранчо?
– Вы можете тянуть до бесконечности. Чинить им препятствия, которые они не смогут преодолеть. Налагать запрет за запретом. Постоянный управляющий вынужден будет прислушиваться ко всем вашим требованиям, у вас уйдут миллионы – я не преувеличиваю – на гонорары адвокатам. У вас будет целая команда парней вроде меня, которые станут работать на вас не покладая рук, но в конце концов вы все равно будете вынуждены продать землю. Если вы надумаете слишком долго вставлять им палки в колеса, суд вынудит вас согласиться на продажу, чтобы удовлетворить интересы ваших сестер.
– Ну ладно. Разрешите мне задать вам еще один идиотский вопрос. Допустим, я соглашусь быть благоразумной и продать ранчо в максимально короткие сроки, но возражаю против того, чтобы из ранчо сделали государство в государстве для сильных мира сего, вооруженную до зубов крепость, в которой кишмя кишат полицейские, этакую тюрьму, где нет разве что патрульных катеров в бухте да пулеметов на вышках, чтобы обеспечить безопасность миллиардеров. Что, если у меня имеется свой взгляд на то, как должна использоваться эта земля?
– Тот, кто приобретает землю, имеет полное право распоряжаться ею так, как считает нужным, и ваши идеи его вряд ли заинтересуют, даже если он решит устроить там автостоянку или кинотеатр под открытым небом. Земля отойдет тому, кто предложит максимальную цену, и станет его собственностью. Конечно, там не должно быть публичных домов или казино, а все остальное – на его усмотрение.
– Значит, вы советуете мне согласиться с сестрами и продать землю китайским банкирам?
– Думаю, что в конце концов вам придется поступить именно так. Вашим сестрам принадлежит две трети земли, а вам всего одна треть, так что рано или поздно вас заставят прийти к соглашению с ними, уж неважно какому. А они, похоже, очень заинтересованы в китайском варианте. Так что, если вас не устраивает идея создать здесь второе Монте-Карло, боюсь, я вас ничем не могу порадовать, разве что вы сами найдете покупателя, который согласится дать больше.
– И вы ничем не можете меня обнадежить?
– Вы будете очень богаты, хотите вы того или нет.
– А если я не хочу, что тогда? – Джез говорила с вызовом и упрямством, несмотря на добрую, но ироническую улыбку, которую Стив Джонсон даже не собирался скрывать.
– Вы всегда можете расстаться со своим богатством так же легко, как его получили. Но мой опыт подсказывает мне, что такое случается нечасто. Видите ли, люди привыкают к деньгам гораздо быстрее, чем может показаться на первый взгляд.
Джез попыталась выкинуть из головы встречу со Стивом Джонсоном и сосредоточиться на дороге, тем более что она решила ехать по Харбор-фриуэй и Санта-Моника-фриуэй. Это были скоростные автострады, малознакомые ей, которые каким-то хитрым образом связывали один конец города с другим. Впрочем, они не настолько отвлекали ее внимание, чтобы она могла полностью отключиться от слов эксперта по делам наследования. Невыносимая мысль, что ее могут силой заставить продать ранчо, постоянно прокручивалась в ее мозгу, не давая покоя, вытесняя все прочее, и Джез страшно жалела, что не успела починить радио, иначе можно было бы настроиться на какого-нибудь психотерапевта и послушать, какие проблемы возникают у других.
Приехав наконец на стоянку, Джез испытала огромное облегчение. Идя по улице к «Дэзл», она почувствовала, что на какое-то мгновение заботы отступили под воздействием причудливой атмосферы того мирка, который был одновременно и богемным, и диковинным и предсказуемым. Тут ничто не могло в мгновение ока пойти кувырком: Венеция пережила все разрушения, пожары и разорения, постоянно возрождаясь и восстанавливаясь последние восемьдесят пять лет и сохраняя при этом свое слегка безумное праздничное очарование. Давно канули в Лету времена десятицентовых прогулок на верблюде и «американских горок», но их дух жил во взглядах, исполненных надежды, и в радостных лицах прохожих, которые спешили мимо нее на пляж.
Джез обошла «Дэзл» кругом, избрав непривычный путь в студию Пита, чтобы ее нельзя было увидеть через стеклянную дверь. У нее не было настроения разговаривать с Сэнди, которая сидела в приемной, как, впрочем, и с остальными сотрудниками «Дэзл», кроме Мэла и Пита, с которыми она договорилась сегодня пообедать.
Вскоре после смерти отца Джез дала всем сотрудникам студии бессрочный оплачиваемый отпуск. Расходы стоили того спокойствия, которое она ощущала, зная, что Сис Леви, Тоби и Мелисса вернутся к ней сразу же, как только она решит вновь приступить к работе.
Заглянув в окно студии, где фотографировали автомобили, Джез увидела, что Пит с Мэлом что-то увлеченно обсуждают, накрывая стол для обеда, который они обещали заказать в «Перпл Тостада Гранде». Ей вдруг страшно захотелось есть, и она вспомнила, что после завтрака прошло уже довольно много времени.
– А можно мы сначала поедим, а уж потом потолкуем? – спросила она с порога.
Мэл и Пит сразу же побросали коробки с едой и бросились к ней.
– Ты как раз вовремя! – воскликнул Пит, обнимая ее так крепко, что у нее хрустнули ребра, и отрывая ее от земли.
– Если бы ты сегодня не пришла, мы бы сами отправились за тобой, – с жаром произнес Мэл, целуя ее.
– Потом расскажете, как вы тут по мне скучали, – сказала Джез, чувствуя прилив нежности к своим лучшим друзьям, – а сейчас немедленно начинайте меня кормить!
Едва сдерживая разыгравшийся аппетит, она смотрела, как мужчины накрывают на стол, осторожно открывая коробки с дымящейся едой. Она очень хорошо разбиралась в мексиканской кухне, поэтому ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что этот впечатляющий набор горячих блюд родился отнюдь не к югу от мексиканской границы.
– Жареный рис? – неуверенно произнесла она, отказываясь верить своим глазам. – Цыпленок под лимонным соусом... свинина в кисло-сладком соусе? Китайская еда! Нет, только не это, скажите мне, что я ошибаюсь!
