– Конечно, нет. Расскажите моему мужу, что вы планируете сделать. Это очень интересная идея, Джимми.
– Слушайте, почему бы нам не пойти и не позавтракать вместе? – предложил Джимми Розмонт. – Я умираю от голода, а разговоры об интерьере могу слушать. Предлагаю вам двоим продолжать в том же духе сколько вам хочется, а я поговорю с Фернандой о жизни на ранчо.
Он пропустил Валери с женой вперед и задержал Фернанду.
– Я так понял, что у вашего отца около шестидесяти тысяч акров земли, – сказал он, в то время как Валери и леди Джорджина шли по направлению к двери.
– Гм-м, что-то вроде этого.
– Это очень интересно.
– Завораживающе, – согласилась Фернанда.
Джимми Розмонт взял ее под руку таким образом, что тыльная сторона его ладони мельком скользнула по ее заду. Не было основания считать это прикосновение случайным, но и не случайным его мог посчитать только тот, кто хотел его считать таковым. Фернанда склонилась к нему чуть-чуть больше, чем это было нужно, и прямо посмотрела в его необыкновенно пытливые глаза. И при виде того, что было в этих глазах, на ее полных губах возникла улыбка нечистых помыслов.
– Мне показалось, что вы умираете от голода, – промурлыкала Фернанда, медленно отпуская его руку, и предложила: – Не присоединиться ли нам к этим двум леди?
– Можно пригласить вас как-нибудь вместе позавтракать? Я бы хотел еще послушать о том, как вы росли на ранчо.
– Очень хорошая идея, – согласилась Фернанда и поспешила вслед за сестрой, а ее сапоги выстукивали по незастеленному полу победную дробь радостного ожидания.
XII
Джез сидела в своем любимом кресле на ранчо – старом, потертом кожаном кресле, у которого почему-то ни разу за семьдесят пять лет его существования так и не заменили кожаный верх, и наблюдала за тремя людьми, собравшимися у огромного камина в гостиной, где горел огонь, зажженный чуть ли не в первый раз за эту зиму.
У камина сидел ее отец, он выглядел на пятнадцать лет моложе, чем на фиесте только несколько месяцев тому назад. Возможно, это связано с тем, что новая твидовая спортивная куртка приятного темно-серого цвета составила неизбежный контраст с его густыми седыми волосами, подстриженными даже короче, чем обычно, и они смотрелись как просто светлые и почти не седые. Возможно, это объяснялось и тем, что начался период затяжных зимних дождей, и Майк мог расслабиться и не думать об этой вечной проблеме воды. Возможно, это произошло оттого, что он был просто рад увидеть свою дорогую дочку, вернувшуюся здоровой и невредимой из Страны восходящего солнца, а возможно, он уже почувствовал облегчение от того, что снял с себя некоторые дневные заботы, на что надеялся, назначая Кейси Нельсона главным ковбоем. Но как бы там ни было, решила Джез, это было на самом деле, а не игра воображения, вызванная пляской огня в камине. Тут она вдруг обнаружила, что чувствует некоторое удивление, ибо ее отец выглядел не только моложе, но вообще как-то удивительно по-другому.
Джез не видела Майка Килкуллена несколько недель. Всего четыре дня тому назад она вернулась из поездки в Японию, где ей пришлось сделать три разные серии фоторассказов в портретах и снимках других жанров о стиле жизни в этой стране для журналов «Коносье», «Вог» и «Спортс иллюстрейтед». Все три заказа пришли от журналов одновременно, интерес к новой Японии устойчиво рос, после того как эта страна заявила о своем экономическом присутствии в Соединенных Штатах.
Журнал «Вог» поручил ей сфотографировать десять самых красивых японок в их домашней обстановке; «Коносье» хотел иметь портреты выдающихся японцев – деятелей литературы и искусства, а «Спортс иллюстрейтед» просил кадры с матчей и неформальные портреты японских бейсболистов, игроков в гольф и победителей соревнований по плаванию.
Джез брала с собой двух ассистенток, оставив Сис Леви в студии для координации действий. Это была очень трудная, но увлекательная поездка. Вернувшись, Джез проводила ночи дома в Санта-Монике, стараясь справиться с оказавшимся таким невероятно трудным для нее смещением времени, виной которому был авиалайнер.
Сэм Батлер звонил ей по телефону каждый день, пока она была там, встретил ее в аэропорту и доставил домой. После целого часа восхитительного пылкого воссоединения Джез сочла, что Сэм придумал очень действенное лекарство, позволявшее ей избавиться от разницы во времени, но уже на следующий день была выжата как лимон и двигалась как в тумане, не делая практически ничего. Успев отснять только две серии снимков для отдела мод нового магазина Барни на Беверли-Хиллз, она снова отправилась к себе на квартиру, заснула перед обедом, проснулась в три утра и уже не смогла заснуть до того момента, когда надо было уходить в студию. Вчера она записалась в книгу, чтобы не выходить на работу сегодня, в пятницу, и вчера же к вечеру приехала на ранчо. Пообедав с отцом, она тут же заснула, а когда проснулась в полдень, то впервые за все время после приезда почувствовала себя отдохнувшей.
Днем Рэд Эпплтон и Кейси Нельсон присоединились к Джез и Майку Килкуллену, и они все вместе пообедали в Сан-Хуан-Капистрано в «Эль Адоби», построенном из саманного кирпича в 1778 году, а сейчас – самом лучшем ресторане в городе, который Майк посещал достаточно часто. Джез была так голодна после дневного галопирования на лошади по ранчо, что, поглощая знаменитую мексиканскую еду, казавшуюся ей необыкновенно вкусной в этот сырой вечер, едва обращала внимание на беседу, которую вели три человека, сидевшие в ресторане рядом с ней.
Ричард О'Нейл Третий занимался рестораном «Эль Адоби» как своим хобби. Его ранчо, «Мисьон Вьехо», унаследованное от предков, было почти такое же громадное, как и ранчо Килкулленов. Когда-то семья О'Нейл и их родственники Баумгартнеры владели имениями «Санта-Маргарита» и «Лас Флорес» – огромное владение порядка 230 тысяч акров, но Морской корпус забрал больше половины его в самом начале Второй мировой войны, превратил земли в лагерь «Пендлтон» и так и не вернул их обратно, как это было обещано.
Ричард О'Нейл, подобно Майку Килкуллену, тоже принадлежал к старинной семье, чья история прочно вплетена в историю этой земли, и тоже происходил от испанских аристократов. Эта семья отвела часть своих земель под усадьбу, другую сдавала в аренду, но большую часть площадей держала как естественное ранчо, на котором, как и Майк Килкуллен, продолжала разводить скот.
Сейчас, в свете горящего камина, Джез вдруг заметила, что Рэд Эпплтон выглядит несколько иначе, чем во время фиесты. Разумеется, она знала, что отец и Рэд часто виделись, но в начале этой осени Рэд, как и Кейси, в большинстве случаев не было на ранчо, когда Джез приезжала туда в конце недели. За это время Рэд отпустила волосы и теперь вместо мальчишеской прически носила причудливые кудри, которые падали яркими завитушками на лицо. А еще, отметила Джез, она набрала вес. Набрать вес для Рэд – это означало что-то очень важное.
Многие годы Рэд была известной моделью и поэтому всегда держала свой вес ниже нормы, как этого требовал мастер, от шести до восьми килограммов меньше того, что полагалось ей по росту, исходя из самых скромных подсчетов. Даже после того как она стала издавать журнал мод, в тот период, когда Джез впервые познакомилась с ней, Рэд фанатично сохраняла фигуру модели, настолько вымуштрованная годами жесточайшей дисциплины, что искренне верила: если посмеет расслабиться и позволит себе съесть хоть один-единственный нормальный завтрак или, не дай бог, нормальный обед, то наутро проснется с телом, готовым взмыть над толпою выше воздушных шаров, пускаемых во время процессии в День благодарения. На фиесте Джез заметила, что Рэд была как тростинка, и даже более худая, чем обычно, становясь просто костлявой, будто ее замужество, так быстро закончившееся, совсем не оставляло ей времени поесть.
