Она заговорила. Мистер Смит внимательно слушал, присев на корточки.
– Бедная маленькая колдунья, – проговорил он наконец. – Что сделано, то сделано, обратно не воротишь.
Утрата и обрадовалась, что мистер Смит не рассердился, чего она очень боялась, но произнес он это так мрачно, что на глаза девочки навернулись слезы.
– Господи, только не реви, – сказал мистер Смит, и, поборов гнев, добавил: – Я ведь говорил тебе, колдуньи не плачут.
– Я не колдунья, – всхлипнула Утрата. – Больше не колдуется. Я потеряла свои силы, все по-вашему вышло.
– Жаль! – проговорил мистер Смит с усмешкой. – Провиденье нам бы сейчас не помешало.
Он поднялся с колен и стоял теперь, глядя на огонь, размышляя о своем плачевном положении и на время забыв о ребенке. Интересно, что известно полиции? Какими фактами они располагают, а что лишь их догадки? Мистер Смит был неглупым человеком, и он допускал, что все это только ловушка, что полиции ничего на самом деле неизвестно и никаких улик против него нет, а полицейские просто надеются, что у него сдадут нервы и он сам себя выдаст. Мистер Смит нахмурился. Что ж, и такой оборот возможен, но не стоит на это рассчитывать. Если Джонса и в самом деле поймали с поличным и нашли у него драгоценности, он наверняка расколется и все расскажет, чтобы чистосердечным признанием облегчить свою участь. Среди грабителей законы чести не действуют – каждый сам за себя. Небось заявит, что его втянули насильно, что он слабый человек, вот и не устоял. Впрочем, это-то правда, мистер Смит невольно усмехнулся. Он несколько недель присматривался к мистеру Джонсу, прежде чем раскрыть ему свой план. Наблюдал, как тот обедает с приятелями, ходит по субботам с детьми по магазинам. Он был из тех безвольных людей, кто всегда остается, хоть и говорит, что должен идти, кто хоть и отнекивается, а все же берет вторую чашку кофе или еще одну кружку пива, кто всегда уступает детям, когда те просят купить им мороженое…
Мистер Смит перестал улыбаться. В сложившихся обстоятельствах слабость мистера Джонса уже не казалась ему забавной.
Он покосился на Утрату. Девочка сидела на скамье, и слезы медленно текли у нее по щекам.
– Все еще ревешь? – проворчал он. – Чего ради?
– Анни сказала, ты уезжаешь.
Его раздражение сразу прошло. Он жил одинокой бесприютной жизнью и никогда прежде никто не горевал, когда он уезжал. У него вдруг защемило сердце – странное чувство, но не неприятное.
– Будешь без меня скучать? – спросил мистер Смит.
Девочка подняла на него покрасневшие глаза.
– Так вы уезжаете?
– Думаю, сейчас морское путешествие пойдет мне на пользу. – Он задумчиво посмотрел на девочку. Если они попытались с ее помощью заманить его в ловушку, то и он может использовать ее, чтобы замести следы. – Просто сплаваю вокруг островов, может, на Трулл загляну…
– А вы не отправляетесь в Южную Америку, как мистер Джонс?
– С чего ты взяла? – Он улыбнулся. – Нет, только вокруг островов. Может, порыбачу немного…
– А можно мне с вами? Вы ведь однажды обещали!
Он ответил не сразу.
– Возможно… – произнес он неуверенно.
– Ну-ка, закрой глаза и ляг на скамью.
– Вы расскажете мне о путешествии, как в прошлый раз?
Он кивнул, и девочка послушно улеглась на подушки и прикрыла глаза.
Мистер Смит заговорил тихим, успокаивающим голосом.
– Возможно, мы поплывем еще дальше, за острова. Мы отчалим вместе с утренним отливом и возьмем курс на юг, и будем плыть и плыть до…
– До Африки, – подсказала Утрата. – Мне так хочется туда попасть.
– Ладно, до Африки. Мы поплывем вдоль берегов Африки и время от времени будем приставать к берегу, покупать ананасы, папайю и…
– И попугаев, – снова подсказала девочка и зевнула. – Не забудьте про попугаев…
– Хорошо, купим зеленого с желтым хохолком, сиреневым хвостом и красными пятнами на крыльях, а клюв у него будет острый, как садовые ножницы. Мы научим его говорить и возьмем с собой в плавание, еще научим его подсказывать время, чтобы не надо было постоянно смотреть на часы, тогда нам достаточно будет просто спросить его: «Который час?» Я, правда, никогда прежде не слышал о попугаях, которые умели бы сообщать время, но мы найдем какого-нибудь самого умного. Возможно, нам даже удастся научить его ловить для нас рыбу, как цапля. Говорят, в некоторых странах есть такие цапли, а попугай чем хуже? У нас будет совершенно особенный попугай, вот увидишь! И все нас станут упрашивать продать такую замечательную птицу, но мы, ясное дело, никому его не отдадим. Конечно, надо будет подыскать ему подходящее имя.
Мистер Смит задумался.
– Приходит тебе что-нибудь в голову?
Но девочка не ответила. Она спала и улыбалась во сне.
Мистер Смит взял керосиновую лампу, тихо вышел из комнаты и поднялся по лестнице. Когда он спустился через несколько минут, на нем был непромокаемый плащ и высокие сапоги, а в руках – холщовый саквояж, который он специально хранил на крайний случай, точно так же он всегда держал наготове лодку, где был запас горючего и консервов. Мистер Смит остановился около спящей девочки. Она положила одну руку под щеку, а другой удерживала что-то под платьем. Мистер Смит наклонился, осторожно потянул за шнурок у нее на шее. На ладони засверкал бриллиант. Он затаил дыхание: девочка заворочалась и что-то забормотала во сне, потом снова затихла, но ее кулачок так и остался у груди, там, где еще недавно был спрятан драгоценный камень. Мистер Смит достал из кармана нож, постоял немного, глядя на лицо девочки, потом разрезал шнурок в двух местах и сунул в карман соскользнувший ему в руки камень.
– Прощай, колдунья, – прошептал он, вышел через заднюю дверь и осторожно закрыл ее за собой.
Звук мотора потревожил сон девочки, но она так и не проснулась, лишь поворочалась немного, словно ей приснился дурной сон, но потом снова заснула и проспала до трех утра, когда потух огонь в очаге и в комнате стало холодно, а петух во дворе впервые сонно приветствовал восход.
Примерно в то же время проснулся Тим. Как и Утрата, он очень устал и спал как убитый, но стоило ему открыть глаза – сна как не бывало, мозг заработал сразу, как будто и не отключался, пока отдыхало тело.
Тим полежал немного, прислушиваясь к шуму ветра за окном. Утро еще не наступило, но ночи на Скуа были так коротки, что темнота за окном уже рассеивалась. Мальчик беспокойно заворочался в постели и тихонько застонал, надеясь, что сестра услышит его и проснется, ему хотелось поговорить с ней. Но она безмятежно спала.
Тим чувствовал, что должен немедленно поговорить с кем-нибудь.
«Тогда что он сделал с драгоценностями? – прошептал мальчик. – Если при аресте мистера Джонса их не нашли? Отдал ли он их мистеру Кэмпбеллу? Я бы так не поступил. Даже если бы я доверял ему, это было бы небезопасно, ведь полиция могла и его обыскать. А может, у него их вообще при себе не было. После того как мистер Джонс напал на папу, он прекрасно понимал, что полиция будет его разыскивать. На его месте я не стал бы носить их с собой. Я бы их где-нибудь спрятал. Где-нибудь в надежном укромном месте…»
