— Привет, — тихонько окликнула ее я.
Бонни в последний раз затянулась сигаретой, подгоняя троих из шестерых своих детей, чтобы те не опоздали на занятия в воскресную школу. Она вздрогнула, остановилась и воровато кинула сигарету в кусты.
— Господи, Мэгги, как же ты меня напугала! Я уж думала, это кто-нибудь из наших дам от благотворительного комитета. — Бонни глубоко вздохнула и смерила меня взглядом с головы до ног: — Ну, Мэгги, видать, тебе уж очень сильно приспичило пойти в церковь, раз ты так вырядилась!
Нельзя сказать, чтобы Бонни была олицетворением консерватизма в одежде, просто она обычно выглядела как чья-нибудь мама.
— Чуть не забыла, между прочим, у меня для тебя хорошая новость. Сегодня после службы мы приглашены на бобовый пир.
— Тоже мне, хорошая новость! Во-первых, я не люблю бобы, а во-вторых, мне сейчас не хватает только ходить…
Бонни нетерпеливо замахала руками:
— Какая же ты недогадливая! Одна из организаторов — мать Маршалла Уэдерза, и мы будем сидеть с ней за одним столиком!
Бонни повернулась и решительно двинулась вверх по лестнице, ведущей к дверям в церковь.
— Слава Богу! — прошептала я и пошла за ней.
Церковь была очень старая и довольно маленькая, с толстыми, чисто выбеленными стенами. Окна украшали витражи с изображениями Иисуса Христа и святых. Дойдя примерно до середины прохода, устланного красной дорожкой, Бонни села на скамью и потянула меня за собой. В церкви были сплошь люди почтенного возраста, во всяком случае, мне так показалось. Они махали друг другу, улыбались, но когда зазвучал гимн, знаменующий начало службы, все посерьезнели и встали.
Бонни ткнула меня в бок, так что я чуть не выронила из рук сборник церковных гимнов.
— Видишь вон ту даму с седыми кудряшками через два ряда от нас? — прошептала Бонни. — Это она.
Я посмотрела туда, куда указывала Бонни. Мать Маршалла Уэдерза я узнала сразу. Когда она повернулась, наблюдая за приближающимся хором, наши взгляды ненадолго встретились, и я увидела голубые детекторы лжи, точь-в-точь как у сына. Миссис Уэдерз была чуть выше других пожилых дам и больше походила на чью-нибудь бабушку. Она напомнила одну из тех женщин, которые вечно хлопочут по дому в переднике, забывая его снять, потому что большую часть времени проводят на кухне. Пожилая дама выглядела довольной и безмятежной, кожу покрывал загар — по-видимому, она любит возиться в саду. Мне тут же представилось, как она собирает к ужину бобы.
Бонни покосилась на меня, выразительно вскинула брови и подмигнула. Ей все это нравилось — еще бы, для матери шестерых детей это настоящее приключение, которое вносит разнообразие в ее жизнь! Проповедь я не запомнила. Сам пастор был невысоким лысым человечком с румяными щечками и выражением удивленной невинности на лице. Он говорил негромким монотонным голосом, к которому все женщины, включая миссис Уэдерз, старательно прислушивались. Я же была занята другим: наблюдала за матерью детектива Уэдерза и за тем, как она воспринимает службу.
Когда хор приступил к последнему гимну, Бонни снова ткнула меня локтем.
— Если мы хотим занять места за одним столом с Фло, как только кончится служба, надо сразу идти в зал, где собирается церковная община. Как только пастор даст нам благословение и все станут вставать, следуй за мной.
Едва пастор успел произнести последнее слово «аминь», как Бонни бодро зашагала по церковному проходу. Она промчалась мимо дам, дожидающихся пастора, чтобы поздороваться с ним за руку, протиснулась между оставшимися просто поговорить и потянула меня за собой на улицу. Через маленький церковный двор, залитый солнечным светом, мы направились к приземистому белому зданию. Бонни не останавливалась и не отклонялась от цели маршрута до тех пор, пока мы не оказались за столиком в дальнем от входа левом углу зала и не устроились рядом с пятью дамами почтенного возраста.
— Садись сюда, — распорядилась Бонни, усаживая меня рядом с еще одним пустым стулом. Я села лицом к стене, на которой висела картина с изображением тайной вечери. — Это ее место. Вот увидишь, как только начнется раздача бобов, она объявится.
Но когда Фло Уэдерз действительно появилась, я вдруг оробела. Что мне делать дальше?
— Всем привет, дамы, — воскликнула миссис Уэдерз, ставя на стол свою тарелку с пятнистыми бобами, кукурузным хлебом и капустным салатом. Она повернулась к моей подруге: — Бонни, а это кто с тобой?
Бонни, сидевшая с полным ртом, еще не успела проглотить и ответить, как Фло уже взяла дело в свои руки.
— Вам кто-нибудь говорил, милочка, что вы похожи на Ребу Макинтайр? — спросила она. — Мой сын обожает эту женщину!
Все остальные рассмеялись, по-видимому, давно привыкшие к непринужденному обращению Фло.
— Меня зовут Фло Уэдерз, добро пожаловать в общину методистской церкви Ледбеттер-Крик.
Бонни поперхнулась чаем и закашлялась, ловя ртом воздух.
— Бонни вообще-то очень хорошо воспитана, но, наверное, провела слишком много времени в окружении своей ребятни. Что с тобой, Бонни, почему ты покраснела?
Бонни действительно покраснела и кашляла так, что могла бы заглушить целый оркестр. Не в ее характере было пускаться на всяческие уловки.
— Меня зовут Мэгги Рид, — сказала я, улыбаясь женщине и одновременно пытаясь не слишком откровенно вглядываться в чистые голубые глаза.
— Фло, Мэгги — моя коллега по салону «Кудряшка Кью», но теперь она занялась… Ой! — вскрикнула Бонни, потирая ногу, которую я довольно ощутимо пнула под столом, и это помешало ей рассказать, что я еще работаю певицей в ночном клубе. Она перехватила мой взгляд и замолчала.
— Так вы парикмахер? Замужем?
Дамы за столом снова рассмеялись: судя по всему, Фло оседлала своего любимого конька, что также было не ново.
— Послушайте, Мэгги, — Фло ближе наклонилась ко мне, — не обращайте на них внимания. Перед вами мать, которая подыскивает достойную пару для своего умного, красивого и недавно разведенного сына.
Я вскинула брови и вежливо улыбнулась.
— Нет, мэм, я не замужем.
— Так-так, — проговорила Фло, отламывая кусочек кукурузного хлеба, но, по-видимому, не собираясь подносить его ко рту.
— Расскажите мне о своем сыне, — сказала я, изо всех сил стараясь не встречаться взглядом с Бонни и не показать свою заинтересованность.
Бонни раскашлялась так сильно, что ей пришлось выйти из-за стола.
— О, он просто красавчик! — заявила одна из дам с голубыми волосами.
Остальные согласно закивали.
— И такой вежливый, — сказала другая.
— Настоящий сердцеед, — добавила третья.
Тут все замолчали и дружно уставились на маленькую, похожую на птичку женщину в шляпке из голубой и розовой соломки. Та густо покраснела.
