Второй работник соглашался со своим товарищем.
– Говорил я ей, нечего рассчитывать на Колли Ролинса. Он жил с Чарли, а у него там книг до черта, вот малый и свихнулся. Только все равно не с чего ему задирать нос.
Колли не обращал на них внимания.
Ночью они осуществили свою месть. Они проникли на конюшню – его конюшню! – и вывели кобылу. Уже после полуночи Колли несколько часов разыскивал ее и наконец нашел недалеко от реки. Она рожала прямо в поле, на холодной росе.
На рассвете Колли помог новорожденному жеребенку встать.
Когда кобыла с жеребенком оказались наконец в стойле, в тепле и безопасности, он, весь в грязи и крови, вошел в кухню, где старик пил кофе.
– Мне нужны деньги, – с порога заявил он Альберту.
– Вот как? И сколько?
Альберт подозрительно прищурился.
– Столько, чтобы выплатить троим работникам жалованье за неделю.
Старик проворчал что-то насчет разродившейся кобылы, но все же дохромал до сейфа и вручил Колли требуемую сумму.
Тогда Колли прошел в конюшню и снял со стены хлыст, с которым когда-то близко познакомился Гарнер.
К этому дню он уже узнал, в каком из бараков обитают его недоброжелатели. Но поскольку для того, чтобы это выяснить, ему потребовалось задать немало вопросов, троица почуяла, что запахло жареным, и снялась с насиженного места. Когда Колли добрался до их барака, пыль от колес их старенького грузовика еще не улеглась.
Тогда Колли оседлал вороного коня и пустился вдогонку. Он нагнал беглецов на заправочной станции, принадлежавшей Дьяволу. Они пытались выцыганить дармовой галлон бензина.
Подъехав к машине, он натянул поводья. В кабине Колли разглядел белое от страха лицо женщины. Тогда он швырнул деньги в окно.
– Убирайтесь! И чтобы ноги вашей здесь больше не было. Старик больше не нуждается в ваших услугах.
Он повернул храпящего коня и подъехал к двоим мужчинам, поглощенным спором со служащим станции. Все трое обернулись на цокот копыт. Колли взмахнул хлыстом.
– Кобыла и ее жеребенок по вашей милости едва не погибли. За вашу проделку я должен был бы вас порядком высечь. Не буду этого делать. Убирайтесь подобру-поздорову. И не дай вам бог когда-нибудь сунуть сюда свой нос.
Колли и потерявший дар речи служитель проводили взглядами удаляющийся грузовик, после чего Колли вернулся домой.
В тот же вечер по Спрингсу пошли толки о расправе. Незаметно для обывателей паренек с реки стал взрослым, жестоким хозяином с кнутом, истинным отродьем Дьявола.
Торн был вне себя. Наконец-то он перестал игнорировать Колли.
– Он прогнал троих Бертонов! – доложил он Альберту, кипя от злости. – И это в разгар сезона! Объясните мне, как я должен обеспечить уборку урожая, если он разгоняет работников? У меня и так не хватает рабочих рук.
– Он уволил их не без причины, – возразил Дьявол.
Торна его слова не успокоили.
– Он их уволил! Да у него нет на то права! Работников нанимаю и увольняю я, управляющий, а не какой-то ублюдок!
Этого Колли уже не мог снести. Он резко повернулся к Торну.
– К вашему сведению, у меня есть имя. И не стоит называть меня другими словами. Я ничем не хуже вас.
Дьявол молча наблюдал за перепалкой из-под козырька сдвинутой на лоб кепки.
А Торн окончательно взбеленился:
– Может, и есть у тебя имя, да я-то знаю, чего ты стоишь. Я тебя с той бабой в поле застукал. Тебе ведь хотелось, что ж ты не взял? От Лейни ты этого все равно не получишь.
Итак, он произнес самые важные слова. Объявил, в чем причина его стойкой неприязни. Следовательно, наступил кризис.
– Значит, вот в чем дело, – медленно проговорил Колли. – Вы считаете, что я причиню вред Лейни. А ведь я ничего плохого ей не сделал. И никогда не сделаю.
– Врешь! У таких, как ты, пакости в крови.
– Хватит, – оборвал его Дьявол. – Торн, ты забываешься, наконец. Как-никак ты разговариваешь с моим внуком.
Торн сжал кулаки.
– Я только одно скажу. Если вы его поддерживаете, если он метит на мое место и вы намерены передать ему мои обязанности, я вас покидаю сегодня же.
– Ему твои обязанности не нужны. У него своих хватает. А ты мне нужен. Колли, когда он работает в поле, подчиняется тебе. Если он тебе мешает, поставь его уборщиком. А вот на конюшне господин и повелитель – он. Бертоны уволены за проказы на конюшне, а не за работу в поле. И возвращать их я не собираюсь.
Вечером Альберт переступил порог комнаты Колли.
– Знаешь, – заговорил он, – я тут поразмыслил над тем, что говорил Торн. Не знаю, что у тебя произошло в поле с той женщиной, но ничего неестественного или стыдного в этом нет. Ты мужчина. Ты уже в том возрасте, когда мужчина должен знать, что полагается делать с женщиной. Между прочим, за рекой живет одна женщина, которую ты можешь навещать время от времени. А что касается дочери Торна, то, если ты по ней все еще скучаешь, придется тебе скучать и дальше.
– За что ты ее так ненавидишь? – тихо спросил Колли.
– У меня есть на то причины.
– Я должен их знать. Я имею на это право. Ты приказал мне не приближаться к ней и не объяснил, почему.
– Она племянница Оливии Блэкберн. Этого достаточно.
Колли ожидал услышать что угодно, только не это. В недоумении он поднял голову.
– Оливия? Она-то здесь при чем? Она же стара как…
– Как я? Она не всегда была такой старой.
Голос Альберта звучал ровно, но по лицу пробежала тень. Он закрыл дверь и облокотился на нее.
По лицу его Колли вдруг понял, что старик смотрит на него и не видит. Перед внутреним взором Дьявола плыли воспоминания. И вдруг Колли открылась вся правда.
– Ты любил ее, – изумленно прошептал он. – Ты любил женщину из рода Блэкбернов, и она отвергла тебя!
Дьявол вздрогнул. Воспоминания испарились. Гнев сверкнул в его глазах и тут же пропал, но Колли ощутил холодок в позвоночнике.
– Мальчишка, много ты знаешь! Не Оливия меня отвергла. Ее отец поставил ее перед выбором: я или гостиница; в то время «Магнолия» была дворцом. А я был грязным рудокопом, бедным как церковная мышь, так что она предпочла заботу о гостинице, о своем доме и семье.
– Но…
Резким движением руки Дьявол заставил Колли молчать.
– Дослушай меня, парень. В ту ночь, когда она сообщила мне, что выбирает не меня, я поклялся себе, что добьюсь того, чего не добивался ни один Блэкберн. Как видишь, мне это удалось. Более того, я стал свидетелем их упадка. У меня были сыновья, а что у нее? У меня есть ферма, есть земля, деньги. «Магнолия» полностью принадлежит прошлому. И я еще доживу до того дня, когда она исчезнет окончательно.
