Он сам знал почему. Потому что он бросил ее. Она не звонила ему по той же причине, по которой отказалась от его дома и от помощи.
— Ты действительно так ненавидишь меня? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Настолько, что даже не сочла нужным сообщить мне?
Она долго смотрела на него затуманенным страданием взглядом; наконец с дрожью в голосе произнесла:
— А почему ты сам не позвонил мне? Ведь об этом писали во всех газетах; о том, как они пропали, как их искали, как... нашли тела. — В горе она уронила голову на колени.
— О Боже, Клифф, никогда еще мне не было так одиноко!
Клифф прижал ее голову к своей груди, дрожащей ладонью касаясь ее щеки.
— Я ничего не знал, милая. Клянусь, я ничего не знал.
Клифф не мог не понимать, что теперь ей трудно поверить в его слова. Она заглянула ему в глаза и покачала головой. Он теснее прижал ее к себе, и она не сопротивлялась.
— Милая, но что произошло? — спросил он. Она молчала. Было видно, как мучительно даются ей эти воспоминания. Наконец сказала:
— Тейлор и Энн погибли в авиакатастрофе в июле прошлого года. Их искали несколько дней. Об этом постоянно говорили в новостях. Я думала... ты знаешь.
И мне было невыразимо больно оттого, что ты не позвонил, не сказал ни слова соболезнования, сочувствия. И это человек, который постоянно твердил, как он любит Тейлора и его жену. Клифф читал эти мысли в глазах Линн.
— Любовь моя... — пробормотал Клифф, не выпуская ее из своих объятий. — Линни, прошу, поверь мне. Я ничего не знал. Меня не было в стране. Прошлым летом я на несколько недель улетал в Австралию.
Он уехал тогда, надеясь, что работа поможет ему забыться.
Клифф покачал головой. Разумеется, забыться ему так и не удалось. Путешествие в Австралию оказалось пустой тратой времени и денег, ничего хорошего из этого не получилось. Во многом виноват был он сам, мысли его были заняты другим, и он не мог заставить себя сосредоточиться на работе.
И вот теперь выясняется, что именно тогда Линн особенно нуждалась в его поддержке.
Ему хотелось биться головой о стену, чтобы унять охватившие его гнев, досаду, отчаяние и чувство собственной никчемности, беспомощности.
— Расскажи мне, Линн, — пробормотал он.
Линн приняла его слова утешения, как если бы они были сказаны тогда, вовремя.
Теперь, оказавшись с Клиффом, она вдруг поймала себя на том, что в его присутствии ей легче говорить о той трагедии. До сих пор ей не с кем было разделить боль и страдание, которые она пережила, пребывая в смятении и неопределенности, пока тянулись томительные часы ожидания. Потом она старалась загнать воспоминания вглубь, в подсознание, откуда они не могли причинить такую боль, и все же временами комок подступал у нее к горлу и ее душили рыдания.
В объятиях Клиффа, согретая его теплом, она наконец могла поделиться своим горем, излить его.
ГЛАВА 12
— Они так много работали, и оба понимали, что им необходим отдых. Не знаю, говорил ли Тейлор тебе, но у него была лицензия на право управления самолетом. — Голос ее дрогнул. — Он с детства хотел стать профессиональным летчиком, летать на коммерческих рейсах. После смерти папы ему пришлось отказаться от своей мечты, но права на управление частным самолетом остались. Один знакомый предложил им с Энн отдохнуть в его охотничьем домике в горах, и Тейлор арендовал небольшой самолет. Я осталась с детьми, Майклом и Амандой. С тех пор... мы там и живем.
— Поэтому ты уехала из Виктории?
— Да.
— А почему ты не брала деньги, которые я положил на твой счет? Тейлор оставил тебе... какие-то средства? Этого достаточно, Линн? Ты сказала, что иногда бывает туго с деньгами. Эти деньги твои! Я хочу, чтобы ты это знала.
Линн выпрямилась. Клиффу показалось, что она хочет отстраниться от него, и он еще крепче стиснул ее в объятиях.
— Мне не нужны твои деньги, Клифф. Тейлор оставил деньги на образование Аманды, и я получила страховку. Я целый день провожу с детьми. Справляюсь. Меня это устраивает. Я заключила контракты с несколькими небольшими компаниями, веду их бухгалтерию. Плюс принимаю постояльцев. У меня, то есть у нас, все в порядке.
— Понимаю.
Клифф закатил глаза к потолку.
Нет, он не понимал. Не понимал, зачем нужно принимать постояльцев в доме брата в Ладнере, когда у нее есть свой дом в Виктории, в котором вполне хватило бы места и для Аманды. Не понимал, зачем заниматься бухгалтерией, когда он дал ей достаточно, чтобы она могла позволить себе не думать о хлебе насущном.
И вдруг его осенило: если он хочет, чтобы Линн была с ним, ему придется научиться понимать ее.
Теперь он, по крайней мере, знал, почему в поисках Линн ему не удалось найти хотя бы ее брата.
Он не помнил номер их телефона и, не найдя его в справочнике, перед Рождеством отправился в Ладнер на машине в надежде, что Тейлор, какой бы неприятной ни оказалась встреча с ним, подскажет, куда исчезла Линн. Он готов был упасть перед Тейлором на колени, если только это помогло бы ему найти Линн.
Когда он остановился у дома Тейлора, из дверей вышли две пожилые женщины. Одна из них, тучная матрона, с любезной улыбкой осведомилась, не ищет ли он свободную комнату.
— Мы бы не возражали, если бы нашим соседом оказался такой красавчик, — игриво сказала она, вызвав приступ нервического смеха у своей товарки. — Спросите Лу, она здесь за старшую. Скажите, Белла вас прислала.
— Разве это пансион? — спросил Клифф, уже зная, каким будет ответ. Он решил, что телефона Тейлора Моррисона нет в справочнике потому, что тот с семьей переехал в другое место. И прихватил с собой Линн.
Теперь, когда Клифф узнал правду, он понял, что, несмотря на браваду, Линн приходится несладко. Как, впрочем, и ему.
Оставалось убедить в этом Линн.
— Милая, — промолвил он, касаясь губами ее виска, — мне очень жаль, что все так получилось.
При этих словах из глаз ее брызнули слезы, и она уткнулась в его плечо.
— Я даже не знал, что Тейлор любит охоту, — растерянно пробормотал Клифф, словно обращаясь к самому себе.
Клифф не скрывал, что ему нравился Тейлор, но по-настоящему он не знал его. И ему уже не суждено познакомиться с ним поближе, как Тейлору и Энн уже не суждено услышать в своем большом старом доме звонкий смех дюжины малышей — о чем они так мечтали, сами не подозревая, какой болью их слова отзываются в сердце Клиффа. Ведь он-то точно знал, что единственный ребенок, которого он когда-либо сможет назвать своим, тот, что носила под сердцем Линн.
Клифф готов был возненавидеть себя. Господи, он все это время утешал себя мыслью, что Линн, в отличие от него, есть на кого опереться, в то время как она была одинока и несчастна. Возможно, она чувствовала себя даже более одинокой, чем он, ведь у него-то никогда не было настоящей семьи.
