Однако причина, разумеется, была. Порой случается так, что решение принимается немного раньше его осознания, на уровне интуиции. А уже потом приходит ответ на вопрос «а чего это я».
— Что бы это ни было — розыгрыш или нечто еще, речь идет о моей репутации, — пустился в объяснения профессор, большей частью — для себя самого. — Теперь у меня нет выбора, я должен узнать, что за всем этим кроется. Иначе как я смогу доказать, что не имею никакого отношения к Сумрачному Кампусу?
— А это нужно доказывать? — удивился Денис.
— Увы, юноша. Вы еще слишком молоды и не знаете, какой разрушительной силой обладают слухи и сплетни. Они разрушили карьеру не одного профессора. А нужные мне ответы кроются в Сумрачном Кампусе.
— Но как же все эти предупреждения? Этот… как его… Константин… он ведь убеждал нас ни в коем случае туда не ходить!
— Но мы не знаем, зачем ему это нужно! Может, наоборот, он желает нам зла!
В глазах кролика появилось уважение.
— Профессор, я восхищаюсь вашим мужеством! И вы правы, нужно узнать, что все это значит. Тут что-то кроется, это ясно, и к криминалисту не ходи! Я с вами!
Интегральский встал из-за стола, натянул пальто, взял трость.
— Тогда поспешим, юноша! Кто бы ни стоял за этими загадками, мы выведем его на чистую воду!..
Корпуса общежития остались позади, и когда профессор с Денисом приближались к границе между кампусами, вечерняя темнота уже вошла в свои права. Лишь впереди одинокими редкими звездочками мерцали окна Сумрачного Кампуса. Денис то и дело сбивался с шага и дрожащим голосом предлагал махнуть на все лапой и вернуться.
— Ну подумаешь, репутация, — лепетал кролик. — Ее ведь можно восстановить. Я помогу.
— Исключено! — без колебаний отрезал пожилой доберман, уверенно взбивая тростью дорожную пыль.
— А если этот загадочный Константин, который скорее всего жулик, обманщик и пройдоха, был прав и нас ожидает страшная опасность, что сомнительно?
На эту тираду профессор ничего не ответил, так как расшифровывать ее у него не было ни малейшего желания. К тому же он был очень занят тем, что злился, хотя пока не знал, на кого.
Интегральский остановился, не доходя до забора пару десятков метров. Денис чуть не уткнулся ему в спину.
— Скоро восемь, — холодно произнес профессор. — Ну-ка, поглядим… Юноша, что с вами?
Кролик трясся всем телом, а уши дрожали так, что поднимали ветер.
— Профес-с-сор… Зря мы это затеяли.
— Денис, будьте мужчиной! — подбодрил беднягу доберман. — Это вопрос репутации!
— Вашей репутации! — уточнил студент. — А у меня пока что вообще никакой репутации нету. И мне страшно! Надо было внять предупреждениям!
Интегральский пожал плечами:
— В чем проблема? У вас есть еще несколько минут. Уходите.
— А как же вы? Может, уйдем вместе? Профессор, теперь я уверен, что этот честный Константин сказал правду — нас ждет нечто ужасное!
— Вам не нужно убеждать себя в правоте Константина, — сказал Интегральский. — Ступайте.
Денис вздохнул и вдруг помчался назад так быстро, что Интегральскому показалось, будто кролик испарился.
Профессор остался один. Он достал из жилетного кармана золотые часы на цепочке, открыл их, и циферблат осветился мягким голубоватым светом. Без одной минуты восемь. Секундная стрелка пустилась в последний круг перед тем, как сойтись со своей минутной сестрицей на двенадцати.
Со стороны границы донесся гул. Профессор вздрогнул, но не двинулся с места. Гул нарастал и скоро начал больше напоминать рокот приближающихся моторов.
Подуло. Трава вокруг зашевелилась, хотя буквально только что не было и намека на ветер. Не по возрасту чуткий нос профессора учуял какой-то странный запах.
Нахмурившись, Интегральский повертел головой по сторонам, однако в темноте нельзя было ничего разглядеть.
— Кто здесь? — громко спросил он. Ответа не было.
Рокот стал по-настоящему громким, и нервы профессора начали сдавать. «Не побегу, — подумал он. — Ни за что не побегу. Я останусь здесь и все выясню».
Интегральский бросил взгляд на часы. Секундной стрелке осталось пройти до назначенного времени три деления.
Раз.
Два.
Три.
Невероятно яркий свет вспыхнул со стороны Сумрачного Кампуса на уровне крыш. Он ослепил профессора, в то время как его череп уже готов был расколоться от рева моторов. Интегральский вскрикнул, прикрыл глаза лапой и попятился. Левый ботинок наткнулся на камень, и профессор, не удержав равновесия, повалился на землю. Здесь, внизу, странный запах ощущался еще сильнее, он дурманил, затруднял дыхание, усыплял.
Перед тем как профессор потерял сознание, ему почудилась фигура в серебристом облегающем скафандре. «Нет, — успел подумать доберман. — Этого не может быть. Их не существует! Это гал… лю… ци…»
Сознание отключилось…
Сознание включилось.
Взгляд пришедшего в себя профессора уткнулся в белый потолок. Вокруг — тишина. Интегральский попробовал пошевелить лапами, но не смог. Только тут он обратил внимание, что лежит на столе, привязанный к нему ремнями. Профессор повел глазами по сторонам, и то, что он увидел, его потрясло.
Помещение, в котором он оказался, не походило ни на что, виденное Интегральским до сих пор, — а повидал он немало. Похоже, что это лаборатория, но, судя по всему, принадлежит она безумцу. Дикое нагромождение каких-то приборов, машин, аппаратов, проводов, мониторов, деталей, все гудит, жужжит, мерцает, и назначение всего этого совершенно неясно. Однако наибольшее беспокойство вызывали не сами механизмы, а надписи на них, которые гласили:
или
и далее в том же духе. За всю свою многолетнюю научную карьеру профессору Интегральскому не приходилось видеть подобные письмена.
Между механизмами виднелся просвет, в нем стена, и в ней — иллюминатор. Да-да, не окно, а именно иллюминатор! А за ним — космос и какая-то планета. Нет, не какая-то, это же Земля!
У профессора перехватило дыхание. Где он?! Что это за место?! Как он здесь очутился?! Что его ждет?! Который час?! Кто этот кот, что лежит на соседнем столе?!
Только сейчас профессор обратил внимание на то, что он не один. Справа от его стола находились еще два, похожие на столы в операционной. Один из них занимал кот, который тоже был привязан к столу ремнями.
