– А ты кто?
– Сам не видишь? Я канарейка.
Человек пригляделся.
– Тю! Ты же заводная.
– Ну и что?
– А как же ты разговариваешь?
– А я не разговариваю. Просто произношу некоторые фразы из стандартного набора. Правда, набор у меня большой. Ну да вы, люди, редко что-то оригинальное спросите, так что все в порядке.
– Но ты же неживая!
– Могу тебя заверить, я гораздо более живая, чем некоторые.
Человек насупился.
– Не смешно.
– Мне тоже. Но ты меня, если хочешь знать, оскорбил. Я – живое существо и горжусь этим.
– Ерунда. Заводная канарейка не может быть живой!
– Обоснуй.
– Ты не питаешься и не размножаешься. Этого достаточно.
– Как же я, по-твоему, могу размножаться, если я единственный обитатель этого мира, называемого «Приемная»?
– Делением.
– И не подумаю!
– Значит, ты неживая.
– А ты, когда был еще живым человеком, размножался делением?
– Нет, конечно.
– Значит, ты тоже был неживым?
– Эээ…
– Закрыли вопрос.
– Нет, не закрыли. Ты не питаешься.
– Питаюсь.
– Чем?
– Вот! – канарейка кивнула на свой ключик. – Это мой способ питания.
– Какое же это питание, если тебя кто-то заводит? – засмеялся человек.
– Не кто-то, а лично демиург! Вот ты – чем ты питаешься?
– Ну, хлебом, например.
– А откуда берется хлеб?
– Из пшеницы.
– А пшеница?
– Она на поле растет.
– Сама?
– Ну да. Солнышко светит, дождь поливает – вот она и растет.
– А кто, по-твоему, заводит солнышко?
Человек задумался.
– Ну вот, сам видишь, – сказала канарейка. – Вы, люди, не можете без всех этих условностей. Питание получаете через пятые руки. А я – напрямую от демиурга. Так кто же из нас более живой?
письма
Демиург сидел за своим рабочим столом и читал письма. За время его недолгого отсутствия писем скопилось много. Были они в основном от детей, конечно. Детские письма всегда доходят до демиурга. В отличие от взрослых, которые доходят лишь изредка.
«Дорогой демиург! Сделай, чтобы завтра было солнышко!» «Дорогой демиург! Сделай, чтобы завтра был дождик!»
«Дорогой демиург! Пускай моей сестре ничего не дарят на день рожденья! Она противная».
«Дорогой демиург! Пускай мне подарят на день рожденья другого брата».
«Дорогой демиург! Сделай так, чтоб не было войны».
«Дорогой демиург! Сделай так, чтобы мы победили!»
«Дорогой демиург! Пускай папа вернется живой, ладно?» «Дорогой демиург! Пускай папа вернется…»
«Дорогой демиург! Пусть бабушка выздоровеет!»
«Господи… Как я устала. Когда же я наконец умру?» – да, взрослые письма тоже иногда доходят.
«Дорогой демиург! Сделай так, что папа разведется со своей женой и женится на маме».
«Дорогой демиург! Сделай так, чтобы мои родители не разводились».
«Дорогой демиург! Не наказывай папу за то, что он со мной сделал. Папа хороший. Только пусть мне в следующий раз не будет больно».
«Дорогой демиург! Пусть я скорее вырасту большой и красивой и буду нравиться мужчинам. Тогда мама возьмет меня с собой на работу».
«Дорогой демиург! Когда я вырасту, я хочу быть больше и сильнее папы. Я его убью».
«Дорогой демиург! Моя мама в тебя не верит. Не убивай ее, пожалуйста».
Демиург опустил голову на руки и заплакал.
ссора
Демиург Шамбамбукли позвонил демиургу Мазукте.
– Привет, это я.
На том конце повисло долгое, лет на двадцать, молчание.
– Мазукта, да ты что, все еще сердишься?
– Сержусь.
– Да ладно тебе, давай мириться.
– Не хочу. Ты охаял мою работу.
– Но я всего лишь сказал…
– Ты сказал, что я сотворил неудачный мир. Было такое?
– Ну было. И что, из-за этой ерунды мы теперь…
– Это не ерунда!
– Ну хорошо, хочешь, я извинюсь?
– Не хочу.
Шамбамбукли вздохнул.
– Мазукта?..
– Ну?
– Я тут подумал…
– Ну?
– Знаешь, этот твой мир, он… ну… вообще-то ничего себе, нормальный такой. Очень даже.
Мазукта не ответил.
– Вполне так, знаешь… недурственный. Хороший, можно сказать.
Мазукта угрюмо молчал. Шамбамбукли опять вздохнул.
– А если честно, то это плохой мир. Но он всяко лучше доброй ссоры.
наскальная живопись
– Ой, какая красота! – восхитился демиург Шамбамбукли, оглядывая стены пещеры. – Это ты сам нарисовал?
– Нет, конечно, – фыркнул демиург Мазукта. – Это все люди.
– Умеют ведь, когда хотят, – уважительно произнес Шамбамбукли и провел ладонью по рисунку. – Охота на пещерного медведя. И ведь реалистично как!
– Эээ… кхм, вообще-то нет, – замялся Мазукта.
– Что «нет»?
– Это не сцена охоты. Здесь изображен подвиг их национального героя, не помню фамилию. Он в одиночку отстоял родную пещеру от полутора десятков врагов.
Шамбамбукли озадаченно моргнул и уставился на картину.
– То есть ты хочешь сказать?..
– Ну да.
– А все эти орудия труда, захоронения…
– Скотомогильники, – пожал плечами Мазукта.
– Но ты же сам только что сказал, что эти картины нарисовали люди!
– А, ты об этом, – хмыкнул Мазукта. – Ну, видишь ли, в этом мире пещерные медведи твердо уверены, что люди – это они и есть.
миллион желаний, раз
Демиург Шамбамбукли пришел в гости к демиургу Мазукте и застал друга за работой. Мазукта сидел с несчастным видом, грыз карандаш и время от времени что-то неуверенно черкал на листочке. Таких листочков, исписанных и смятых, вокруг валялось множество.
– Ой, а что это ты делаешь? – спросил Шамбамбукли.
