В одном городе жили-были слепцы. А у них, как водится, был поводырь — одноглазый. Слепцы его очень уважали и завидовали его умению все видеть.
А потом пришел в этот город великий лекарь, а может, добрая фея или вообще пророк какой-нибудь, и всех вылечил. Слепцы прозрели.
Они посмотрели на одноглазого, увидели, что он носит повязку, и тоже сделали себе такие же.
Потому что поводырю, конечно, лучше знать, одним глазом смотреть на мир или двумя — он же такой опытный!
крошка-сын к отцу пришел…
— Папа, а герои — они хорошие или плохие?
— Они разные бывают, сынок. Есть хорошие, есть плохие, есть нейтральные.
— А в чем между ними разница?
— Ну как тебе объяснить… Вот, например, если герой добрый, то он идет в лес и начинает бороться с мировым Злом, то есть уничтожать всяких монстров, но не просто так, а во имя Добра и Света. Перебьет пару десятков троллей или гоблинов — считай, совершил доброе дело.
— А если он злой?
— Злой герой, разумеется, творит черные дела. Идет в лес и начинает там безжалостно истреблять всяких монстров для приумножения крови, боли и страданий в этом мире. Вырежет пару дюжин гоблинов или троллей — глядишь, и сам сильнее стал.
— А тогда кто такие нейтральные?
— А эти идут в лес просто так и убивают всяких монстров исключительно ради сохранения природного баланса. Чтобы троллей не было слишком много, чтобы гоблинов не было слишком много…
— А в чем тогда между ними разница?
— Для нас, сынок, разницы никакой. Мы с тобой — тролли.
политическое
Вышел Гога на Магога
И побил его немного.
Потому что, видит Б-г,
Задолбал уже Магог!
глиняные ноги
Когда Навуходоносору расшифровали его сон и объяснили, что колосс на глиняных ногах — не что иное, как Вавилонское царство, царь очень огорчился. Действительно, ну что это такое — глиняные ноги! Настоящее убожество. Для золотой головы, серебряного торса, да что там, даже для медного зада такая подпорка ну никак не годится. Некрасиво, ненадежно, при первом же потрясении может подвести, и вся конструкция рухнет.
На следующую ночь царь увидел другой сон. К рухнувшему колоссу пришли иноземцы, укатили и переплавили золотую голову, серебряный торс распилили и начеканили из него монет, медный зад пустили на утварь. А глиняные ноги не тронули. Кому какой прок от глины?
Миновали века и тысячелетия, рождались и умирали страны и народы, приходили и уходили завоеватели, а глиняные ноги стояли все там же, все так же незыблемо, поражая воображение людей величием и мощью древней вавилонской цивилизации.
тень
Ученый: Эй, вы! Не хотели верить мне, так поверьте своим глазам. Тень! Знай свое место!
Тень встает с трудом, борясь с собой, подходит к ученому.
Первый министр: Смотрите! Он повторяет все его движения. Караул!
Первый министр шатается и падает, раскидывает руки в стороны и распластывается по полу серым пятном. Второй министр падает рядом с ним. Придворные один за другим опускаются на колени, ложатся пластом и сплющиваются. Последней, всхлипывая, ложится на пол Принцесса.
Ученый: Что? Вы все?!..
Тени с легким шелестом расползаются по городу и занимают подобающее им место у ног обывателей. В тронном зале остаются только Ученый, Аннуанциата и их Тени.
Занавес.
* * *
Две кареты, не справившись с управлением, столкнулись перед воротами дворца. Заржали лошади, заорали кучера. Распахнулись дверцы карет, и две дамы в кринолинах бросились вверх по лестнице, норовя обогнать друг друга.
— Ох… я не опоздала? — задыхаясь, спросила одна у скучающего стражника.
— Да нет, — пожал плечами стражник. — Бал только начинается.
— Кажется, успела! — выдохнула вторая дама, переводя дух на верхней ступеньке. — Ой, а меня ведь, наверное, нет в списке приглашенных!
— Да какой там список, — отмахнулся второй стражник. — Открыто для всех, заходите.
Дамы юркнули в распахнутые двери, стражники перевели ленивый взгляд на кучеров. Те уже успели расцепить экипажи и теперь заводили их во двор, переругиваясь между собой.
— Во понаехало! — покачал головой левый стражник. — И откуда их столько?
— И не говори, — ответил правый, почесывая спину алебардой. — Чисто саранча.
Один из кучеров бросил на другого злобный взгляд, прижал уши и зашипел. Другой в ответ встопорщил усы и защелкал зубами.
— Интересно, — протянул левый стражник, — сколько крестниц у этой доброй феи?
— У этой-то? — переспросил правый стражник. — Вроде семь. Или восемь. Кажется.
— А сколько у нас в стране всего фей?
— Чертова дюжина. А что?
— Бедный принц, — вздохнул левый стражник. — Кому же он в итоге достанется?
— Не знаю, — зевнул правый стражник. — Наверное, той принцессе, у которой фея круче. Ну и связи, конечно, тоже вещь немаловажная.
— А остальным тогда что? — Левый стражник прислонил алебарду к косяку и принялся высчитывать на пальцах. — Примерно сотня девушек, четыре часа до полуночи, каждый танец минут по пять… да они даже станцевать с принцем не все успеют! Вон их сколько, а принц-то всего один!
— Ха! — фыркнул правый стражник. — Это в обычные дни принц один. А сегодня у нас бал! Вот и смекай, сколько там будет таких принцев?
— Да и верно! — левый стражник хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл, что у мальчиков тоже бывают феи-крестные.
— Не только у мальчиков.
Стражники переглянулись и обменялись кривыми понимающими ухмылками. И показали друг другу длинный раздвоенный язык.
* * *
— Это был полный провал, — всхлипнул Крысолов, роняя слезу в пивную кружку. — Никогда раньше… за всю мою карьеру…
— Да что случилось-то? — спросил его собеседник.
Крысолов смерил его задумчивым пьяным взглядом.
