Книга Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня, страница 29. Автор книги Елена Клещенко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня»

Cтраница 29

— Да нет, пока не случилось. То есть… Галочка, у меня к тебе личная просьба. Ты могла бы сейчас прилететь?

Ага, как же, «не случилось»!

— Что стряслось-то?

— Не телефонный разговор, Галь.

Здрасьте! Паранойей на тему «молчи, тебя слушает враг» Наталка отродясь не страдала. Или ей так важно, чтобы я приехала? Но тогда…

— С Машкой что-то?! — Сердце стукнуло, кофе на языке стал горьким.

— Господи, Галка, да нет, извини, напугала тебя! С Машкой все в порядке. Просто твой любимый человек сюрприз нам всем устроил.

— Кто? Какой сюрприз?

Перед моим внутренним взором встала дикая картина: Летчик Ли на одном колене с букетом цветов перед Наталкиным креслом.

— Ну кто у тебя самый любимый человек? — В голосе начальства наконец-то послышалось знакомое ехидство.

— Ламберт, что ли?

— Ну так.

— И что он сделал?

Трубка вздохнула: говорят же тебе, не телефонный разговор.

— Галь… это долго объяснять. Прилетишь?

Долго, да неужели? Дольше, чем мне лететь до школы?

— Сейчас буду.

— Давай, дорогая, жду тебя. Форточку открыла.

…Нет, что с Машкой все в порядке — это хорошо. И что Ламберт где-то накосячил — тоже неплохо (ага, говорила же я вам!). Но что такого мог вытворить этот бывший спецназ, что Наталке срочно понадобилась я? Или хочет меня бескорыстно порадовать, поделиться увлекательной историей про «моего любимого человека»? Ох, слабо верится…


Наталья и выглядела неважно. Бледнее обычного, вокруг рта морщинки, даже черно-белые кудри у щек заметно поникли. Я спланировала на ковер (столы скользкие, того и гляди, проедешь вперед с разгону и свалишься), обернулась и выдала начальству подхалимский полупоклон.

— Привет, Наталка. Я вся внимание.

На самом деле объяснение ситуации заняло несколько секунд.

— Паша в запой ушел, — сообщила госпожа директриса трагическим тоном. — Пятый день.

Я молча нащупала позади себя кресло, села и взялась за голову.

Запой. Пятый день. Оборотень с такими данными и такой биографией, как у Ламберта. В Москве…

— Елки-моталки, да у него еще и квартира в центре?!

— На Тверской, — обреченно подтвердила Наталья. — Внутри бульварного кольца. Папа-генерал оставил.

Выловила из пачки очередную сигарету и алчно затянулась, вобрав щеки. Я напомнила себе, что не курю, — хотя запах дыма в эту минуту показался приятным и соблазнительным.

— Ну и… как он? Что-нибудь уже?..

— Я звонила Виктории Олеговне, соседке его, — начала Наталка. Я не удивилась: у нее были не только телефоны всех сотрудников гимназии, но и телефоны их ближайших родичей, а за неимением таковых — соседей.

— Он в четверг не пришел, сказал, что заболел. В пятницу тоже не появился. Телефон отключен, мобильный заблокирован. Соседка сначала застеснялась, потом рассказала. Он дома, ночью свет в квартире. Выходил два раза, покупал водку и пищевой минимум — хлеб, консервы. Глаза, говорит, стеклянные, а волосы странные, будто штукатуркой присыпаны. А соседи снизу жалуются, что у него что-то — все время — падает.

— Ты и с соседями снизу переговорила? — машинально поинтересовалась я. Серые волосы — это хреново. Ну а коли что-то все время падает, похоже, делирии в полном расцвете…

— Нет, они Виктории Олеговне жаловались, — объяснила Наталка и глянула на меня в упор.

— Так. И чем я могу помочь? — Я постаралась, чтобы в моем голосе не прозвучало ни малейшего энтузиазма. Ну в самом деле, что может слабая женщина, она же мелкая птица из семейства врановых, против спецназовского вервольфа, или кто он там теперь?! Я уже догадывалась, куда ветер дует.

— Галь, — Наталка посмотрела на меня отчаянными глазами. — Ты, во-первых, разбираешься в этих делах куда как лучше меня — опыт был…

— Мой опыт, — я ехидно подчеркнула последнее слово, — кончился банальным некрасивым разводом. И в любом случае мой бывший и Ламберт — это разные весовые категории. Сама понимаешь.

— Галь, я не говорю, чтобы ты его повязала и обезвредила! Но… он же никого не впустит сам, ежику понятно. А замки там непростые, скрепкой не откроешь. Ну не ломать же ему дверь…

Вот теперь я поняла все. Не заводите, девушки, подруг. Одна подруга — и о таких понятиях, как «тайна» и «частная жизнь», смело можете забыть. Хотя с тех пор как я вошла в нашу добровольную народную дружину, о том, что у меня в левой ладони, все равно знает не только Наталья.


…Оборотни живут долго — «практически вечно, если только их не убьют». Ну, не вечно, это я завралась, но действительно долго. Бабушек у меня нет — одна была нормальным человеком, другая погибла в 38-м. А одна прабабушка с маминой стороны и сейчас есть. В Пермской области, на лесном хуторе в некотором отдалении от ближайшего села. Односельчане не подозревают ее в ведовстве и оборотничестве. Они знают наверняка.

Нас с сестрой впервые отправили к ней летом, когда мне было восемь. Папа сперва обратился к ней «Мария Тимофеевна», его поправили: «Марья». Безгневно, но так, что больше он ни разу не оговорился.

Мне, маленькой горожанке, у бабушки Марьи не понравилось. Большой бревенчатый дом показался старым и страшным. Особенно тоскливо было без музыки, без вечернего бормотания телевизора — словно мы провалились в «темное прошлое», в «еще до революции», и всегда будем жить вот так, по старинке, по-старушечьи, и состаримся раньше, чем снова наступит современная веселая жизнь. А уж ночи, черные-пречерные, как подпол под домом, как глаз выколи — такой жуткой темноты в городе нет, там фонари и свет из окон, а тут еще кто-то кричит в лесу, а над ухом дышит некто маленький и невидимый, и бабушка на своей кровати, не просыпаясь, говорит что-то, а что — не разобрать…

Короче говоря, никакой тяги к истокам я не ощущала и не притворялась, что ощущаю, а ныла и канючила. Злилась и на родителей, которые, прилетая по выходным, занимались ерундой вроде купания и копания картошки, как будто это самые интересные на свете дела, и на трехлетнюю сестренку, за то, что она ничего не понимает, и на бабушку Марью, худую загорелую старуху. Разве старухи вообще-то бывают загорелые? Это же только молодые и дети загорают на пляжах! И бабушка она неправильная. (О том, какие бывают бабушки, я знала из детских книжек.) Не зовет меня ни Галочкой, ни даже Галкой, как мама, а Галиной, как взрослую. Не обнимает и не целует, не рассказывает сказок, не печет пирогов с ягодами, даже не хвалит, когда я сама застилаю постель!

День на четвертый, что ли, я надумала сама улететь в Москву, к дяде Коле, папиному брату. Обернулась, взлетела, поднялась повыше, увидела внизу исчерна-зеленый ельник от горизонта до горизонта, сунулась туда, где, по моим понятиям, была Москва, потеряла из виду дорогу, деревню и хутор, поняла, что лес не кончается, и в панике метнулась обратно. Деревня и хутор исчезли. Совсем перепугавшись, я заорала во все галочье горло… и тут же мне ответило вороновое «крок… крок…», и черный силуэт с длинным хвостом скользнул подо мной откуда-то снизу, плавно описал вопросительный знак и полетел впереди, указывая дорогу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация