Упыри быстро раздобрели на дармовых харчах, день ото дня копя силу. Расход энергии минимален, некуда выплеснуть в тесных камерах. Конвойно-забойное подразделение караула день ото дня зверело. Инквизиторы из охраны стремительно приближались по концентрации злобы к арестантам подземелья…
Во время той спецоперации по отлову вампиров Поплавков, тогда еще инквизитор четвертого ранга, был в одной из двоек, залегших в засаде. Когда все закончилось, он оказался ближе всех к Александру Пинчуку, хотя тот был из другой двойки. Он же первым заметил, как Пинчук пригоршнями ест снег. Инквизитор жевал торопясь, шумно давясь и сглатывая. Глотал комья слипшегося снега, почти не разжевывая. Жадно жрал снег. Именно жрал, а не ел.
Так голодный ест последний кусок хлеба, боясь, что отберут краюшку. После горячки схватки всякое бывает. Может, флягу с водой забыл, а одалживаться у товарищей не хочется. Но было одно «но». Вокруг было полно чистого, неистоптанного, девственного снега, но Пинчук, сложив ладони лодочкой, аккуратно вынимал и выедал красные кляксы, испятнавшие наст. Из упырей, угодивших в загодя расставленную ловушку, много крови натекло. Похоже, они плотно отужинали сутки назад. А может, это был поздний завтрак? Кто ж их разберет, кровососов.
Запыхавшийся инквизитор продолжал жадно пожирать кровавый снег. Перехватив взгляд братьев, он невозмутимо пояснил: «Запарился я за уродцами бегать по сугробам!»
Его тут же придирчиво осмотрели с ног до головы, поворачивая из стороны в сторону. Осмотр на предмет укусов ничего не дал. Цел и невредим. Вот только зрачок у Пинчука стал вертикальный, как у настоящего вампира, и радужка подозрительно сделалась янтарно-желтой. На всякий случай и его посадили в одиночную камеру подземной тюрьмы до углубленного медосмотра. От греха подальше. Когда эскулапы вынесут вердикт, тогда и определятся с его судьбой. Здоров, значит, с вещами на выход. Нет — будем разбираться.
В камеру любителя двойных доз «выворотня» силком никто не тащил. Руки не вязали. Александр сам все прекрасно понимал. Сдал личное оружие под расписку помощнику дежурного по караулу. Добровольно пошел в камеру. Еще грустно пошутил, перед тем как за ним с громким лязгом захлопнулась дверь: «Хоть отдохну от вас пару деньков. Заслужил».
Отдых затянулся почти на месяц…
Александра с его внушительным послужным списком уничтоженной нечисти никто бы не смог заподозрить в симпатиях к тварям. Он лихо действовал в группе и как боец-одиночка. Выше всех похвал.
Пинчук прослыл в Корпусе исключительно смелым и находчивым инквизитором. Безжалостным к другим и к себе. В одной из схваток с пещерниками, будучи раненным в руку, использовал увечье, чтобы переломить обстановку в свою пользу…
Пещерники представляли собой созданий размером с собаку. Предпочитали жить в пещерах и карстовых катакомбах, а ели исключительно людей. Вели ночной образ жизни. Хотя какой свет в подземельях? Покидали свои убежища исключительно ночью, а днем отсыпались, переваривая человечину. Когда пещерники появлялись в человеческих подземных выработках, для них катакомбы становились чем-то вроде кладовки, забитой пищей. Их охотничьи угодья.
Для охоты в темноте подземелий ты должен быть создан для убийства. Такими и были пещерники: коварные и поразительные хищники. Опаснее их могли быть лишь инквизиторы.
Один такой выводок пещерников завелся в известковых выработках, где добывали каменные глыбы для строительства. Откуда появлялись, неизвестно, словно выходили из подземных глубин. Иногда также внезапно исчезали, как и появлялись. Но чаще всего приходили инквизиторы и зачищали туннель за туннелем, не пропуская на своем пути ни одного заброшенного штрека или бокового отнорка. Преимущество пещерников, их ночное зрение, инквизиторы сводили на нет. Таблетка «совиный глаз» — и мрак отступает. В кромешной мгле видишь как днем. Непроглядная темень не помеха.
В тот раз о своем появлении пещерники заявили камнетесам, перекусив парочкой рабочих…
Хищные, верткие, с розовой кожей, просвечивающей сквозь редкую белесую шерсть, они были опасными противниками, особенно в замкнутом пространстве подземелий. Из выводка остался один пещерник, матерый самец, покрытый розовыми шрамами. Пинчук уже был ранен. Один из убитых им пещерников в последний момент изловчился и располосовал ему левую ладонь острыми, как бритва, клыками. Ладонь превратилась в кровавые лохмотья. Указательный и безымянный пальцы болтались на лоскутах кожи. Кожаные мешочки с раздробленными фалангами внутри, по которым стекала кровь. Тело страдает, но сердце не готово сдаться.
Пещерник видел перед собой израненного человека без чадящего факела и тусклого фонаря. Так даже интереснее. Он любил поиграть с живыми консервами. Пещерник не привык, что двуногая дичь видит в темноте не хуже его. Охотник и жертва поменялись местами. Такой козырь в рукаве, как «совиный глаз», не просто равнял шансы, но и давал фору в схватке.
Пинчук перехватил взгляд облизнувшегося пещерника, не сводящего глаз со стекающей по ладони крови. Инквизитор, заскрипев зубами, одним движением отхватил клинком, зажатым в правой руке, изувеченные пальцы и швырнул в морду скалившегося пещерника. Бросая пальцы, Александр видел глаза, следящие за каждым его движением. Так дворовой собаке из жалости бросают кость. Уловка сработала. Пещерник на мгновение отвлекся. Клацнул челюстями, ловя кровавое подношение. На миг открылся, показав горло. Этого мига инквизитору хватило с лихвой. Александр перехватил клинком горло вместе с яремной веной до самых шейных позвонков…
Оставшись без двух пальцев, но живой, Пинчук потом шутил, когда ему зашивали руку: «Ампутация клинком. В полевых условиях. Без наркоза. Да я прирожденный хирург. Медицина — мое второе призвание…»
Пинчук был в первой засадной двойке, он первым встретил ударившихся в бега вампиров. Лично уложил одного из троицы, прорвавшегося из окруженного амбара. Его напарнику принять участие в задержании не удалось. Такая прыткость объяснялась просто: перед тем как выйти на позицию, Александр разжевал двойную дозу «выворотня». Передозировки он не боялся. На замечание старшего сводной боевой группы: «Санек, не поплохеет?» — лишь отшутился: «Ничего страшного. Когда откат накроет на пару-тройку часов, больше промаюсь…»
Находясь в подземной тюрьме, в отличие от упырей-арестантов, Александр требовал от братьев не гемоглобинового свежачка, а «выворотня». Зрачки у него стали нормальными, как у обычного человека, уже на следующий день. Углубленные медосмотры ничего не выявили. Вердикт врачей был краток: «Здоров. Никаких отклонений от нормы не обнаружено». Ученые разводили руками и напоминали, что они предупреждали. Инквизитор, подсевший на боевой стимулятор, все меньше и меньше напоминал человека. Замкнулся в себе. На охранников не бросался, но периодически начинал выть. Тоскливый вой на одной ноте пугал и людей, и сокамерников-кровососов. Они и так чувствовали себя неуютно в одной компании с инквизитором.
Не каждый человек может знать, какой страшный ад скрыт в его душе. «Выворотень» прорвал этот гнойник. Мутная волна накрыла Александра с головой и не хотела отпускать. Лишала его жизнестойкости. Он вынырнул из серой мути. Судорожно вздохнул. Оглянулся и увидел мир по-другому. С другой стороны. Тело было здорово, а вот душа… От «выворотня» душа засыпала. Чем чаще принимаешь боевой препарат, тем глубже сон, тем тяжелее проснуться. «Выворотень» потихоньку лишал инквизитора внутреннего стержня, заменяя его химической составляющей. Лишал жизнестойкости. Вместо нее бурлящая серая муть.
