Марксист ли Мао?
В 1949 году Мао Цзэдун обратился к И.В.Сталину с просьбой прислать философа-марксиста, чтобы он познакомился с его произведениями, стал редактором русского издания. Выбор И.В. Сталина пал на члена-корреспондента Академии наук П.Ф. Юдина.
Мао Цзэдун собрал воедино свои выступления и статьи разных лет и хотел их просмотреть перед публикацией, а если понадобится, то внести дополнения и исправления по содержанию. Чтобы в работе не было допущено каких-либо ошибок с точки зрения марксизма, пожелал показать написанное специалисту в области марксистской философии. Юдин прибыл в Китай. Они стали работать, сдружились.
Юдин ездил к Мао, но и Мао часто приезжал к Юдину. П.Ф. Юдин был Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Китае, и И.В. Сталина беспокоило, как бы это не дало повод для обвинений в неуважительном отношении к китайскому лидеру.
Юдин рассказал Сталину, как продвигается их работа, что и почему редактируется в трудах Мао. Однажды Сталин, своеобразно обратившись, спросил:
— Товарищ Пэ Юдин, как вы считаете: марксист ли товарищ Мао Цзэдун?
Юдин ответил:
— Товарищ Сталин, я думаю, что товарищ Мао Цзэдун своеобразный китайский философ. У него много от марксизма, но много и от революционных демократов типа наших. Крестьянская страна.
Юдин отмечал, что Мао Цзэдун не изучал работ Маркса и Энгельса, Ленина.
Сам Мао Цзэдун говорил Юдину, что знает «Краткий курс истории ВКП(б)» и высоко отозвался о работе И.В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме». Мао Цзэдун признавался, что больше знает работы советских философов по проблемам марксизма-ленинизма и некоторые учебники и словари.
В беседах с И.В. Сталиным ученый выделял работы Мао Цзэдуна «Относительно практики» и «Относительно противоречия» (1938), «О новой демократии» (1940) и «О демократической диктатуре народа» (1949).
— К вам, — говорил П.Ф. Юдин И.В. Сталину, — Мао Цзэдун относится с большим почитанием и хотел бы заслужить ваше уважение, польщен вашим вниманием к его работам.
П.Ф. Юдин говорил, что некоторые положения из работ Мао подправлял лично И.В. Сталин.
На русском языке работы Мао Цзэдуна вышли в виде четырехтомника «Избранные произведения» в 1952–1953 годах.
Жалость
Тогда как Черчилль терял самообладание и очень жестикулировал, Сталин внешне сохранял спокойствие, говорил тихо, с нескрываемым сарказмом.
Когда Черчилль пространно расписывал переживаемые Великобританией послевоенные трудности, Сталин заметил:
— Я не привык жаловаться, но должен сказать, что наше положение еще хуже. Мы потеряли несколько миллионов убитыми, нам людей не хватает. Если бы я стал жаловаться, я боюсь, что вы тут прослезились бы, до того тяжелое положение в России. Но я не хочу причинять вам неприятности.
Чача — в подарок
Находясь за обеденным столом, Сталин держался свободно, независимо от уровня гостей или хозяев.
В ходе протокольных мероприятий на конференциях Сталин задавал вопросы Рузвельту, Черчиллю и сам охотно отвечал, если его спрашивали. Разговоры касались, кроме политических тем, также и чисто житейских, вплоть до оценки достоинств тех или иных блюд, напитков, выяснения их популярности в различных странах.
В Ялте, например, Сталин похваливал грузинские сухие вина, а потом спросил:
— А вы знаете грузинскую виноградную водку — чачу? — Ни Черчилль, ни Рузвельт о чаче и слыхом не слыхивали. А Сталин продолжал: — Это, по-моему, лучшая из всех видов водки. Правда, я сам ее не пью. Предпочитаю легкие сухие вина.
Черчилля чача сразу заинтересовала:
— А как ее попробовать?
— Постараюсь сделать так, чтобы вы ее попробовали. На другой день Сталин послал и одному, и другому в подарок чачу.
Трубка Иосифа Сталина
По свидетельству работавших с И.В. Сталиным и близко знавших его лиц, трубка, которую он курил, со временем стала своего рода барометром его настроения. Если Сталин начинал приглаживать мундштуком усы, это значило, что он доволен. Если незажженная трубка лежала на столе, то он был сердит и мог отчитать. Если Сталину надо было успокоиться, он раскуривал трубку и начинал ходить вдоль кабинета. Когда надо было собраться с ответом, он медленно разламывал папиросу «Герцеговина-Флор» и набивал табаком трубку. Мысль была сформулирована точно.
Во время первой встречи с президентом США Ф. Рузвельтом на Тегеранской конференции И.В. Сталин вежливо предложил закурить его любимые папиросы «Герцеговина-Флор». Деликатно отказавшись, Рузвельт сказал:
— Привык к своим. А где же ваша знаменитая трубка, маршал Сталин, та трубка, которой вы, как говорят, выкуриваете врагов? Сталин в тон ответил:
— Я, кажется, уже почти всех их выкурил, но, говоря, серьезно, врачи советуют мне поменьше пользоваться трубкой. Я все же ее захватил в Тегеран и, чтобы доставить вам удовольствие, раскурю ее в следующий раз.
Рузвельт также серьезно ответил:
— Надо слушаться врачей. Мне тоже приходится это делать.
На Потсдамской конференции У. Черчилль угостил И.В. Сталина своей сигарой. Сталин закурил. Черчилль тотчас сказал: если бы кто-то сфотографировал генералиссимуса с его сигарой, то это произвело бы сенсацию: «Сталин под влиянием Черчилля перешел на сигары».
Трубка И.В. Сталина стала символом мира и дружбы.
Были и в Париже
Член американской делегации А. Гарриман с некоторым чувством высокомерия спросил Сталина:
— А ведь вам, должно быть, очень приятно, что вы, после того, что пришлось пережить вашей стране, находитесь сейчас здесь, в Берлине?
В ответ услышал:
— Царь Александр до Парижа дошел.
«Факел»
В переломный этап в жизни СССР советское правительство продолжало крепить союзнические отношения с Великобританией и США в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. В августе 1942 года в период напряженных боев на юге страны, в Москву прилетел премьер-министр Великобритании У.Черчилль. Как он написал в воспоминаниях, прилетел «с большим куском льда» — заявлением, что в 1942 году второго фронта не будет. И.В. Сталин переговоры с У. Черчиллем вел в присутствии В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова и специального представителя Президента США А. Гарримана.
И.В. Сталин сразу заявил, что он считает советско-германский фронт «первостепенным» и что западные союзники не выполняют своих союзнических обязательств по поставкам СССР оружия и других материалов, «дают не то, что обещано» и не всегда должного качества. О втором фронте У. Черчилль заявил, что он не может дать Советскому Союзу «никакого обещания на этот год».
