— А где он сейчас? — поинтересовался Сталин.
— Маресьев в Москве, работает. Хлопочет о квартире, но что-то дело продвигается плохо, — ответил военачальник.
Сталин попросил соединить его по телефону с председателем Моссовета.
— Товарищ Пронин, вы знаете героя-летчика Маресьева? И что он мучается с жильем — тоже знаете? Я попрошу завтра к четырнадцати часам доложить мне, как обстоят дела.
В назначенное время Сталину доложили, что Маресьев получил ордер на квартиру, которая его устраивает.
Покажите, на что способен молодой русский инженер!
Приглашение на чашку чая
Сталин с огромным вниманием, с тщательностью, можно сказать, дотошностью вникал в конкретные проблемы вооружения армии, в оперативно-технические характеристики создаваемой боевой техники. Известный авиаконструктор A.C.
Яковлев пишет об одном из обсуждений, на котором рассматривались вопросы создания новых истребителей.
Когда в боях в Испании обнаружилось, что новый немецкий истребитель «Мессершмитт», да и бомбардировщик «Ю-88» превосходят по ряду показателей наши самолеты, это вызвало сильное беспокойство советского руководства. Господство в воздухе, как известно, определялось качеством и количеством истребителей. Были остро необходимы современные самолеты на поле боя, самолеты-штурмовики, взаимодействующие с войсками — пехотой, танками, артиллерией. В 1939 году были предприняты героические авральные меры по ликвидации отставания в военной авиации.
Вот запись A.C. Яковлева совещания, которое проходило в 1939 году в Кремле: «Сталин спросил меня:
— Ну как, надумали делать истребитель с двигателем Климова?
— Да, я связался с Климовым и получил все данные о его двигателе. Мы детально проработали вопрос, и наше конструкторское бюро может выступить с предложением о постройке истребителя.
Я назвал летные данные будущего истребителя: скорость, потолок и дальность полета.
— Как вы его вооружите? Пушка на нем будет стоять?
— А как же! На нашем истребителе будет стоять пушка калибра 20 миллиметров и два скорострельных пулемета.
— Это хорошо. — ответил Сталин, в раздумье расхаживая по кабинету. — А знаете ли вы, — спросил он, — что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам, и победителем станет тот, кто не только даст лучший по летным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?
— Я понимаю, товарищ Сталин.
— Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.
— А какой срок?
— Чем скорее, тем лучше. К Новому году сделаете?
— Я постройкой таких самолетов не занимался, опыта не имею. Но вот американцы делают новый истребитель за два года, так что.
— А вы разве американец? — перебил меня Сталин. — Покажите, на что способен молодой русский инженер. Вот тогда будете молодцом, и придется мне пригласить вас на чашку чая.
— Спасибо, раз надо — сделаем обязательно. Но разрешите задать один вопрос? Вот пригласили сюда десятка два конструкторов, и каждому дается задание. Разве стране нужно столько истребителей и бомбардировщиков? Разве возможно все их запустить в серийное производство?
Мы и сами прекрасно знаем, — ответил Сталин, — что столько самолетов нам не нужно. Но ведь из всех самолетов, дай бог, получится пять-шесть таких, которые будут годны для серийного производства. А такое количество новых самолетов нас не смущает.
Так побеседовали со всеми приглашенными. Каждый получил задание. Мы разъехались по своим конструкторским бюро возбужденные, заряженные духом творческого соревнования, с твердым намерением победить своих «соперников».
Прямой вопрос
Командующему авиацией дальнего действия А.Е. Голованову на фронте сообщили, что к нему приехал авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев.
— А разве он не сидит в тюрьме? И без охраны?
Великолепный оптимист, Андрей Николаевич вошел, улыбаясь.
Мы поговорили о его новом бомбардировщике, о возможности его применения в авиации дальнего действия.
Вскоре Голованов был у Сталина.
Все вопросы были решены, но Сталин чувствовал, когда ему хотят еще что-то сказать. И Голованов прямо спросил:
— Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?
— Говорят, что он не то английский, не то американский шпион, — ответил Сталин, но в его голосе не было ни твердости, ни уверенности. — Вот болтлив был. Все хотел, чтобы о нем все знали — и немцы, и англичане, и американцы. Конструктор конструкторам!
— А что шпион, вы верите, товарищ Сталин? — спросил Голованов.
— А ты веришь? — переходя на «ты», спросил Сталин.
— Я — нет, — твердо ответил Голованов.
— Ты знаешь, и я не верю, — сказал Сталин. — До свидания.
На следующий день Туполев был на свободе. О Сталине говорил:
— Масштаб! Размах! Хозяин.
Песок будет
Перемещение промышленных предприятий из западных районов страны на восток, налаживание на них бесперебойной работы находилось под пристальным вниманием Сталина. Он часто звонил на заводы директорам, парторгам с просьбой увеличить производство самолетов, танков, моторов и др. М.С. Комаров — директор одного из авиационных заводов — вспоминает:
«Я был в сборочном цехе, когда диспетчер сообщил мне, что нужно срочно позвонить А.П. Поскребышеву. Вернувшись в кабинет, я набрал номер телефона, который мне дали. Поднял трубку Поскребышев и сказал:
— С вами будет говорить товарищ Сталин, подождите у телефона, я доложу.
Хотя я ждал разговора, но голос Сталина прозвучал как-то неожиданно.
— Здравствуйте, товарищ Комаров, — сказал Сталин. — Может ли вы в ближайшее время увеличить суточный выпуск хотя бы на один мотор?
Я ответил:
— Трудно и даже вряд ли возможно. Сталин отозвался:
— Подумайте. Нужно это сделать. Очень необходимы фронту штурмовики Ильюшина».
Сталин звонил на завод еще не раз. Однажды он спросил М.С. Комарова, что задерживает выпуск моторов?
— Песок, — ответил директор.
— Какой песок? — изумился Сталин.
— На заводе всего двухдневный запас песка, необходимого для формовки, и производство может остановиться.
— Почему ни к кому не обращались?
— Обращался. Но говорят, нет вагонов, чтобы довезти песок.
— Песок будет, — сказал Сталин и повесил трубку.
