На самом деле, если бы Мари сидела рядом с Аджаташатру, она смогла бы увидеть, что вилка зажата между его ладонью и лезвием ножа, засунутого в рукав в вертикальном положении. И вы легко согласитесь, что здесь не требуются ни длительные тренировки, ни медитация.
– Вы не доели десерт, – заметил Аджаташатру, прибегая к отвлекающему маневру.
И пока Мари смотрела на свой чизкейк, он быстро вытащил нож из рукава и незаметно положил его справа от тарелки.
– Я вас больше не люблю, вы не говорите мне, как вы это делаете… – сказала она, надув губы.
– Когда-нибудь я вам покажу, как можно насквозь проколоть язык, не оставив в нем даже дырки.
Мари невольно отвела глаза. Нет, такого зрелища она не перенесет!
– Вы видели Эйфелеву башню? – спросила она, чтобы сменить тему, до того как ему придет в голову проколоть язык вилкой.
– Нет, я утром прилетел из Нью-Дели и приехал сюда прямо из аэропорта.
– Существует столько захватывающих историй и анекдотов об этом памятнике! Вы слышали, что Мопассан ненавидел Эйфелеву башню? Он каждый день на самом ее верху обедал, потому что это единственное место, откуда она не видна…
– Сначала нужно узнать, кто такой этот Мопассан. Но в любом случае мне нравится эта история.
– Это французский писатель девятнадцатого века. Но послушайте, – продолжала она, доедая десерт, – есть такие истории – просто пальчики оближешь. Я не про свой чизкейк, он слишком приторный. Один жулик по имени Виктор Люстиг сумел продать Эйфелеву башню. Можете себе представить? После Всемирной выставки тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, для которой ее построили, башню должны были разобрать и уничтожить. На самом деле ее содержание проделало бы огромную брешь в государственном бюджете Франции. Этот жулик, пардон, Люстиг выдал себя за чиновника и, подделав контракт, продал ее части владельцу огромного предприятия по переплавке металлов за скромную сумму в сто тысяч франков.
Когда женщина, нажимая кнопки своего мобильника, перевела эту сумму в индийские рупии, Аджаташатру почувствовал себя жалким дебютантом рядом с этим Люстигом. Чтобы не тушеваться, он тоже решил рассказать прекрасной даме байки о своей стране. Ее рассмешила история факира, оставшегося без гвоздей, она и представить не могла, что он говорит о себе.
– Во всяком случае, – заключила она, – очень жаль, что вы не увидели Эйфелеву башню. Там работает много ваших соотечественников. Может быть, вы встретите кого-то из родственников. Они продают Эйфелевы башни.
Аджаташатру не совсем понял, на что намекает француженка. Наверное, проблема перевода. Имела ли она в виду, что все индийцы, которые приезжают в Париж, становятся агентами по продаже недвижимости? Но если бы он прошелся по Марсову полю, чтобы проверить информацию, то встретил бы больше пакистанцев и бангладешцев, чем индийцев, которые между двумя рейдами полиции спешат продать свой товар: брелоки для ключей и другие миниатюрные изображения знаменитых памятников архитектуры.
– Знаете, я уже давно так не смеялась и не разговаривала с мужчиной о таких… таких… необычных вещах, – призналась Мари. – Как приятно встретить искреннего человека, такого естественного, как вы. Человека, который делает добро и сам источает его. Мне так с вами хорошо. Наверное, это звучит дико, ведь мы только что познакомились, но мне кажется, я знаю вас уже давно. Клянусь вам, я даже по-своему рада, что разбила ваши очки. – Делая это заявление, француженка опять превратилась в фарфоровую куклу с длинными загнутыми ресницами.
«Это я искренний человек, который делает добро и источает его?» – сказал себе индиец, глядя по сторонам, чтобы убедиться, что женщина имела в виду именно его. Он понял, что не ошибся. Иногда просто нужно, чтобы люди посмотрели на вас свежим взглядом, а потом, если этот образ повышает вашу самооценку, этого достаточно, чтобы стать другим, хорошим человеком. Это был электрошок, первый удар током, который факир получил прямо в сердце после того, как началось его приключение.
Но не последний.
* * *
Проведя несколько минут под кроватью и никем так и не потревоженный, Аджаташатру в конце концов заснул. Горизонтальное положение, темнота, внезапная тишина и долгое путешествие взяли верх над его волей и отличной физической формой. И если он мог притворяться, что никогда не испытывает боли, то с усталостью дело оказалось сложнее. К тому же под кроватью не было зрителей, и он мог позволить себе роскошь расслабиться.
Когда два часа спустя он открыл глаза, то не мог понять, где находится: так бывает иногда, когда просыпаешься после недолгого сна, но ему показалось, что он ослеп. Он подскочил, снова ударился головой о деревянные перекладины и тут же сообразил, что лежит под кроватью в магазине ИКЕА во Франции и что французские или шведские кровати в самом деле слишком низкие.
Он вспомнил Мари, с которой распрощался несколько часов назад в отделе «ванные комнаты», сначала поклявшись, что непременно позвонит ей, когда в следующий раз приедет во Францию, чтобы она показала ему Эйфелеву башню и познакомила с его родичами – агентами по недвижимости.
Она казалась разочарованной из-за того, что они вот так расстались и он отказался пропустить с ней вечером стаканчик в каком-то оживленном парижском квартале. Он с удовольствием провел бы с ней свою единственную парижскую ночь. Но его это слишком взволновало бы. Помешало бы его миссии. Поездке туда и обратно. Индия—Франция. Он не смог бы уехать. В конце концов, теперь у него есть ее номер телефона. Все перепуталось у него в голове. Может быть, однажды…
Аджаташатру рискнул посмотреть по сторонам, но перед ним расстилался лишь бескрайний синий линолеум с клочьями пыли, обвившими ножки кровати. Во всяком случае, нога человека рядом не ступала.
Он бесшумно выскользнул из своего укрытия, бросая быстрые взгляды на потолок, проверяя, нет ли там камер наблюдения. Но ничего похожего не увидел. В его деревне камеры не водились. Да, похоже, репутация ИКЕА несколько раздута. Тут не было ни снайперов на шкафах, ни камер – вообще ничего. Советские люди придавали гораздо больше значения безопасности.
Забыв про меры предосторожности, он стал спокойно прогуливаться по коридорам, словно шел под руку с Мари, расхаживая среди мебели в поисках кресла или зеркала – украсить их чудесную парижскую квартиру, все окна которой выходили на Эйфелеву башню, где Мопассан, хотя и ненавидя ее, провел самые прекрасные свои дни. Он представил Мари одну у себя дома. Да, немного обидно…
Он поискал в кармане пиджака обертку от жвачки, на которой француженка записала свой телефон. Много раз перечитал последовательность цифр, пока не выучил наизусть. От них веяло любовью. Чтобы не потерять бумажку с телефоном, он засунул ее как можно глубже в карман, рядом с мужским достоинством. Именно там он держал свои самые ценные вещи. Теперь нужно обо всем забыть. Миссия. Миссия прежде всего.
Аджаташатру огляделся. Как ему повезло, что он оказался здесь! Он чувствовал себя как ребенок, тайком попавший в огромный игрушечный магазин. До этого он ведь бывал только в скромных жилищах своего кузена Вашасмати (произносите:
ваш-астматик) и Сиринг, а теперь на целую ночь в его распоряжении оказалась квартира больше тысячи квадратных метров с десятками комнат, гостиных, кухонь и ванных. Если серьезно заняться подсчетами, то скоро станет ясно: чтобы по очереди поспать во всех стоящих здесь кроватях, одной ночи мало.
