На ушко Светлане Ильиничне что-то нашёптывал начальник пассажирского отдела Михаил Владимирович Гагаев, статный благообразный мужчина с красивой седой шевелюрой. Михаил Владимирович за свою долгую жизнь в таможенных органах переменил множество мест службы, но нигде надолго не задерживался. А всё потому, что его буквально на части разрывали непримиримые противоречия. С одной стороны Михаил Владимирович беззаветно любил деньги. При виде этих разноцветных купюр Гагаев терял чувство меры, чувство самосохранения и все остальные чувства. Подобно старой тощей крысе, зачарованно идущей на звук дудочки, Михаил Владимирович, вытянув вперёд лапки и закатив глаза, шёл на запах евро-долларов. Учитывая потерю вышеназванного чувства самосохранения, Гагаев частенько попадал в нехорошие истории, но всегда выходил сухим из воды. Его второй чертой была беззаветная, граничащая с фанатизмом, любовь к начальникам всех мастей и рангов. Михаил Владимирович, находясь под воздействием этой любви, с готовностью исполнял любые прихоти своих часто меняющихся руководителей. На такие мелочи как законность или, хотя бы, уместность распоряжения, он никогда не обращал внимания. За что и был ценим всевозможными начальниками, прощавшими ему мелкие шалости и проступки.
Подчёркнуто отдельно от всех в уголке устроился сотрудник службы собственной безопасности Алексей Алексеевич Костоломчев. Алексей Алексеевич напрямую подчинялся лишь своему боссу, сидящему в управлении, поэтому в его отношениях с Самурайским проскальзывало, скажем так, некоторое вольнодумство. Евгений Робертович Костоломчева недолюбливал. Ему всё время казалось, что тот догадывается о строительстве «мавританского дворца». Самурайский ошибался. Костоломчев не догадывался, он был отлично осведомлён о ходе строительства. Кстати, о появлении на стройке заказанных неделю назад стеклопакетов, Алексей Алексеевич узнал даже чуть раньше хозяина.
Оглядев всю свою «королевскую рать», Евгений Робертович постучал карандашиком по бюстику Наполеона, украшавшему стол:
— Я собрал вас для того, чтобы сообщить не самые приятные новости. На днях к нам из управления приезжает начальник инспекции по личному составу Равиль Маратович Галимуллин. Его цель — изучение антикоррупционной деятельности на нашей таможне. Мало того, что мы должны показать товар, так сказать, лицом. Мы должны представить конкретные результаты наших мероприятий. Какие будут предложения?
— У нас вся отчётность в порядке! — похвасталась Светлана Ильинична.
Евгений Робертович нетерпеливо затряс францисканско-монашеской головой:
— Отчётность в управлении читают. Именно поэтому они к нам и пожалуют. Конкретнее!
— Можно собраньице по-быстрому соорудить! — вылез Гагаев. — Заклеймить кого-нибудь! Вон у нас на прошлой неделе инспектор Зайцев нажрался до потери человеческого облика и бегал голый по аэропорту.
— Эка невидаль! — фыркнул Евгений Робертович. — Не то!
— Организуем траурный митинг на могиле Вышебабы! — предложила Близнецова.
— Зачем? — не понял Евгений Робертович.
— Ну, всё-таки первый начальник Краснобубенской таможни, — воодушевилась Близнецова. — Речи будем произносить. Наградим кого-нибудь почётной грамотой. Идейно-патриотическое мероприятие!
— Не то! — снова отмахнулся Самурайский. — Нужен коррупционер! Крупный, матёрый.
Его взгляд неожиданно встретился с взглядом Костоломчева. Алексей Алексеевич едва заметно ухмыльнулся.
«Точно! — подумал Евгений Робертович. — Точно он про „мавританский дворец“ догадывается, сволочь!»
— Откуда у нас матёрым коррупционерам взяться? — лицемерно вздохнул Хамасюк. — Да и потом за пару-тройку дней всё равно операцию по выявлению не подготовишь. Ведь верно, Алексей Алексеевич?
Костоломчев промолчал. На каждого из присутствующих у него компромата было выше крыши. Однако до поры до времени, а вернее сказать, до прямого указания начальства, Алексей Алексеевич держал свои соображения при себе.
— Ладно! — Самурайский прихлопнул полной ладошкой по столу. — Задачу я вам поставил. Время на раздумье — до вечера. И помните, нужны конкретные результаты! Плоды!
Перед глазами Евгения Робертовича опять возникла ваза с фруктами…
Весь день Самурайский не мог ни на чём сосредоточиться. Он отлично осознавал, что если ожидания Дуплоноженко не сбудутся, то не видать ему генеральского звания, как своих ушей. Галимуллина ещё можно умаслить. В баньке с девочками его попарить, деньжат подбросить. С этим проблем не будет. Равиль Маратович, известный во всём регионе под кличкой Пылесос, не гнушался ничем. Пылесосом его прозвали не только за желание «всосать» в себя как можно больше материальных благ, но и в связи с вполне реальной историей. Пару лет назад, будучи ещё начальником отдела инспектирования, он заявился с плановой проверкой в крошечную Нижнелебяжскую таможню. Аэропорта или морского порта в Нижнелебяжске отродясь не водилось. Местные коммерсанты, а попросту говоря барыги, за границу не ездили, предпочитая закупать товар у перекупщиков в крупных городах. Самым же успешным бизнесменом считался шашлычник Рафик Мамедов. Но и он развивал свой бизнес исключительно на внутреннем рынке, игнорируя экспорт-импорт, а, следовательно, и таможню. Исходя из всего этого, нижнелебяжские таможенники еле-еле сводили концы с концами. Проще говоря, жили на одну зарплату. Галимуллин о трудностях нижнелебяжцев слышать не желал. С первого дня своего пребывания в Нижнелебяжске, он прозрачно намекнул начальнику таможни, что если ему не «позолотят ручку», то он выставит таможне неудовлетворительную оценку. Что за этим последует — ясно! Выговоры, отставки, сокращения, лишение и без того копеечных премий. Правда, тщательно изучив деятельность таможни, Галимуллин сообразил, что наказывать нижнелебяжцев не за что. Деятельности-то практически никакой не было! Но идти на попятную Равиль Маратович не собирался. Всё-таки и у него имелись кое-какие принципы! Главный из них гласил: «Прибыл проводить проверку — не моги уехать с пустыми руками!» Несколько дней Равиль Маратович, наплевав на свои прямые обязанности, торговался с прижимистым начальником нижнелебяжских мытарей. Сошлись на недорогом бытовом подарке. Стиральную машину или холодильник нижнелебяжцы не потянули, а поэтому благодарностью Галимуллину за удовлетворительную оценку послужил пылесос «Филипс» стоимостью в пять тысяч рублей…
Требовательный стук в дверь отвлёк Евгения Робертовича от невесёлых мыслей.
— Можно? — в кабинет просунулась бедовая голова Яануса.
— Заходи! — махнул рукой Евгений Робертович.
Яанус взгромоздился на стул:
— Есть идея.
— В смысле?
— Я нашёл коррупционера.
Евгений Робертович внимательно посмотрел на своего заместителя. Нет, подумал Самурайский, он имеет в виду не меня, кого-то другого.
— Вернее, не коррупционера, а человека, который сыграет эту роль! — глуповатое лицо Яануса прямо-таки светилось от восторга.
— Излагай! — поторопил его Самурайский.
