На шее у Воскобойникова из-под набрякших сизых складок кожи торчал обрывок бельевой веревки. Андрюша был одет по полной форме, на поясе — штык-нож дневального по роте.
Дежурный по роте Курбатов, дневальный Бегичев и дежурный по полку сидели на корточках у плеч покойника. Больше у трупа никого не было — образовалась мертвая зона. Полторацкий спустился к покойнику.
— Курбатов, врача вызвали? Командиру сообщили?
— Да. Старшина пошел звонить.
— Бегичев, простыню из кубрика, быстро!
Бегичев принес простыню, Гоша накрыл ею Воскобойникова. Сразу стало как-то легче.
— Эй, народ, расходиться по кубрикам! Быстро! ТЭЧ, готовиться к утреннему осмотру! В семь двадцать построение! Уборщики — быстро наводить порядок! Дневальный — на тумбочку!
Властные команды подействовали. Дежурный по полку принялся рассредоточивать толпу. Полторацкий, одевшись, вернулся к месту происшествия.
— Курбатов, Бегичев, а ну, в темпе — что произошло? Почему недоглядели?
Курбатов подавленно молчал, Бегичев затараторил:
— В два часа мы с ним сменились. Андрей сначала пошел курить, потом в Ленкомнату, потом в туалет. Потом я сам немного прикемарил, а когда проснулся, стал писать письмо. Смотрю — Воскобойникова нет нигде. Ну, думаю, в кубрике спит. Без двадцати шесть пошел будить Курбатова. Разбудил, стали вместе искать Воскобойникова. Осмотрели все койки — нет. Хотели начать шмон по всей казарме, и тут я увидел, что дверь запасного выхода приоткрыта. Зашел я туда, и чуть не умер от страха — прямо передо мной он… Висит… Рядом — табуретка откинутая. Я застыл, ни шага сделать не могу. Потом пришел в себя, позвал Курбатова, мы поставили табуретку и сняли его. А потом подъем, старшина пришел, народ собираться начал…
— Где он взял веревку?
— Она под крайней койкой всегда валялась… Мы по ней койки равняли.
— Уроды! Везде по нитке равняют! Распустились без меня! Что он тебе говорил, ну… перед этим?
— Да ничего такого. Вообще он нормально себя вел. Он всегда вялый, а этой ночью так даже вроде веселый был.
Подошел бледный старшина.
— От беда! Ой, лышенько! Ну як так можно?!
— Товарищ старшина, вы Немировского вызвали? А Рудыка, комполка?
— Да, всем позвонил, зараз придут! Ну як же так! Що ж це такое робыться, а?
Появились начмед и командиры. Немировский откинул простыню, провел пальцами по обезображенной шее, потеребил обрывок веревки, пощупал отечную кисть трупа.
— Мертв. Повесился. Или повесили. Время смерти мне определить сложно, я не судмедэксперт. Труп уже окоченел, значит, смерть наступила как минимум несколько часов назад.
Варфоломеев подал командирский голос:
— Немировский, повезешь покойника в санчасть, оформишь первичные документы, потом сразу же в город на вскрытие и экспертизу. Где он висел, показывайте.
Бегичев показал пальцем вверх — на изгибе водопроводной трубы, шедшей под потолком, болтался обрывок веревки.
— Здесь ничего не трогать, ждать комиссии! Старшина, поставь здесь временный пост. К веревке не притрагиваться! Запасной выход — закрыть.
Где ключи?
Бегичев показал на оттопыренный карман Воскобойникова, где лежала связка ключей от всех дверей третьего этажа.
— Ключи изымаю! Используйте запасной комплект.
Варфоломеев надел перчатку, аккуратно вытащил связку, завернул в носовой платок и положил в карман летной куртки.
— Рудык, следите здесь за порядком, я пошел докладывать начальству!
Водитель санитарной машины принес носилки. Тело погрузили в будку, машина уехала.
Пламенный физкультпривет
Гоша отозвал Бегичева в сторону:
— Переживаешь?
— До сих пор поверить не могу. Мы с Андрюхой в учебке в одном взводе были, и еще почти что земляки.
— Да, жалко парня, а его родителей еще жальче. Ну все, кончай киснуть, лучше расскажи, как вы тут жили без меня?
— Плохо, Гоша! Подъемы каждую ночь, работы до черта! Самолеты сейчас облетывают в экстренном порядке — до съезда всего месяц остался. Снег кидаем с утра и до вечера, полосу долбим…
— Старики снова за вас взялись?
— Ну да! Все по-старому пошло — построения, разводы на работу, ночные гонки. Январскую зарплату всю отобрали. Говорят: «Вы при Полторацком оборзели, а теперь снова наша власть!»
— Воскобойников не выдержал гонок?
— Возможно.
— Он не стучал?
— Нет.
Примерно такую же информацию Полторацкий получил и от своего тайного агента Лады. После обеда Полторацкий зашел в санчасть, навестил Володю и заглянул в кабинет начальника медслужбы, где в отсутствие супруга часто работала Немировская.
— Здравствуй, Наташенька!
Наташа всплеснула руками, обняла Гошу, поцеловала в губы.
— Упреждая личные вопросы, сообщаю — рад встрече, соскучился, чувствую себя отлично, практически здоров, готов к труду и обороне! Кроме того, у меня сегодня день рожденья!
— Я знаю.
— Откуда? Ах да, медкарта…
— Поздравляю тебя, желаю тебе всего-всего-всего самого-самого-самого, и как можно больше! Это тебе, носи на здоровье!
Наташа протянула Игорю целлофановый пакет со спортивным костюмом и коробку с баскетбольными полукедами.
— Это — единственная одежда, которую сейчас тебе можно носить, помимо формы.
— Ну, Наталья, удружила! Спасибо тебе, милая, и еще пламенный физкультпривет! Разрешите чмокнуть в щечку?
— Разрешаю.
— Наташа, в пятницу я собираюсь отпраздновать свой день ангела здесь. С тобой, Гиддиговым и Рифкатом. Имей в виду.
— Имею.
— Я бы и сегодня не прочь, но, увы, день скорби.
— Да, кошмар! Я присутствовала на осмотре тела — совсем еще ребенок. Отчего он повесился?
— Отчего в армии караси вешаются?
— Его били? У него синяки на ногах.
— Наташа, я не знаю, я только что из госпиталя. При мне к нему даже не прикасались.
Имя, фамилия, отчество
После обеда в казарме появились двое штатских. Один из них, юркий маленький человечек, сновал по казарме, опрашивал очевидцев, рыскал по запасному выходу. Рядом с человечком ходил фотограф — толстый, вальяжный мужчина. Своим «Зорким» с фотовспышкой он снимал все, на что указывал тонкий палец человечка. Затем шустряк обосновался в канцелярии и стал поочередно вызывать к себе свидетелей, включая Полторацкого.
