– Он так велел. О котором я говорила! – произнесла Розалия Фаликовна, молитвенно подняв глаза к небу.
Из чего следовало, что она или действительно считала этого зубного врача богом, или была абсолютно уверена, что сам Господь Бог носит гордую фамилию Конотопский.
В назначенный час я с конфетами и цветами явился по указанному адресу.
– Ваня! Сынок! – закричал, открывая мне дверь, бритоголовый крепкий мужчина, похожий на слегка уменьшенную копию знаменитого борца Ивана Поддубного. – Я знал! Я чувствовал, что ты меня найдешь! – продолжал он шпарить цитатами из известного фильма, при этом подозрительно оглядывая меня, подъезд за моей спиной, а также улицу, ведущую к этому подъезду. – Какой прекрасный подарок к папиным именинам! Мой сын от первой жены! – кричал он. – Наконец-то ты у меня!..
– Вы ошибаетесь… – обалдел я. – Я у вас не от первой жены… Я от Розалии Фаликовны…
– Тссс… – зашипел мужчина, втаскивая меня в переднюю. – Вас что, не предупреждали? В этом доме живет сто пятьдесят человек, и каждый из них хочет меня посадить. Но это еще полбеды! Хуже всего, что в соседней квартире живет финансовый инспектор Колокольников, который мечтает посадить весь этот дом! Поэтому – конспирация и еще раз конспирация! Вы пришли ко мне на именины. А это остальные гости. Близкие и друзья, – продолжал Конотопский, заводя меня в комнату, где за столом, уставленным шоколадными конфетами и тортами, сидели, с отвращением глядя на эти сладости, несколько человек с перекошенными от зубной боли физиономиями.
– Значит, вы, юноша, – повторил доктор, – мой сын от первого брака. Этот, – врач указал на человека в военной форме с флюсом во всю щеку, – допустим… э… муж моей жены от второго брака… Она, – ткнул он пальцем в жалобно стонущую старушку с челюстью, перевязанной шерстяным платком, – ну, скажем, мамаша. Зашла, так сказать, отпраздновать. Ну и, наконец, этот, – врач показал на громилу явно бандитского вида, физиономию которого украшали сразу два флюса, – допустим, друг семьи… Коллега из Академии наук. Все запомнили? А теперь, – неожиданно закричал Конотопский, почему-то глядя в потолок, – мы начинаем веселиться! – И тут же, обращаясь к нам, перешел на шепот: – Кстати, вас ознакомили с условиями веселья… в смысле, приема? Значит, никаких лекарственных препаратов и инструментов у меня в квартире, конечно, нет. Их могут найти при обыске. Поэтому никаких зубов я у себя на квартире никому не лечу. Только удаляю. При помощи обычных плоскогубцев. Раскаленных над газовой плитой. Для дезинфекции…
– С нами крестная сила! – перекрестилась старушка. – Но это хоть не опасно?
– Почему? – удивился врач. – Держать у себя в квартире плоскогубцы имеет право каждый советский человек. Тем более газовую плиту. Так что тут я особой опасности для себя не вижу… Ну, удаляю я, как вы понимаете, без наркоза. И это, конечно, больно. Но кричать во время удаления категорически запрещается. Сто пятьдесят соседей… Финансовый инспектор Колокольников… Так что первый же крик моего пациента может оказаться для меня последним. Поэтому я вас сразу хочу спросить: вы петь умеете?
– Петь? – изумились мы. – А это еще зачем?
– Ну, это на случай, если кто-нибудь из пациентов все же не выдержит и закричит, – остальная очередь должна тут же запеть. Чтобы заглушить крик. В конце концов, у нас именины, и громкое пение, я думаю, не вызовет у Колокольникова серьезных подозрений. Есть какая-нибудь песня, которую вы все знаете? Что будем петь, товарищи?
– «Вставай, страна огромная!..» – предложил военный.
– Не подойдет, – забраковал Конотопский. – У нас все-таки именины, а не военный парад на Красной площади.
В конце концов сошлись на «Хороши весной в саду цветочки». И врач приступил к священнодействию.
– Нюся! – шепотом закричал он кому-то. По-видимому, жене. – Неси инструмент!
Жена вынесла из кухни и установила в центре стола огромную сковородку с лежащими на ней раскаленными плоскогубцами.
– Нуте-с, с кого начнем? – поинтересовался доктор, надевая толстенную рукавицу. – Я думаю, с бабушки. Из уважения к ее преклонному возрасту. – И он потянулся за плоскогубцами.
– А-а-а-а-а!.. – сразу же заголосила старушка.
– Хороши весной в саду цветочки! – взвыли мы исступленными голосами.
И тут в прихожей раздался звонок.
– Странно, – удивился доктор, стаскивая рукавицу. – И кто бы это мог быть? На сегодня, по-моему, больше никто не записан…
– Я не хотела тебе рассказывать, – нервно заговорила жена Конотопского, – но этой ночью мне снился ужасный сон: огромная дикая свинья ворвалась в нашу квартиру, переломала всю мебель, разодрала ковер, а потом нагадила на туалетный столик…
– И при чем здесь?.. – пожал плечами врач.
– А при том, – сказала жена, – что я знаю, кто это пришел. Это Колокольников.
– А ну посмотри, – приказал доктор.
Жена выскочила в коридор – и тут же вернулась обратно.
– Это она! – проговорила мадам Конотопская, дрожа всем телом. – То есть он!
После чего на пороге возник лично сам этот великий и страшный Колокольников. Маленький, плюгавенький человек с серым лицом, по которому текли крупные детские слезы.
– Степан Митрофанович, дорогой! – бросился к нему Конотопский. – Боже, какая радость! Но что это с вами?!
– Зуб, – проговорил вошедший, тыча себе пальцем куда-то в рот. – Адская, нестерпимая боль!..
– Да быть такого не может, – изумился врач, недоверчиво разглядывая Колокольникова. – Вот я же и говорю: боже, какая радость… То есть я хотел сказать – значит, и с фининспекторами такое случается?
– А что ж, мы уже не люди, по-вашему? – обиделся фининспектор. – У всех, значит, могут зубы болеть, а у нас не должны?
– Нет-нет! – испугался доктор. – Вы меня неправильно поняли! Должны, конечно, должны! То есть я хотел сказать – вы больше, чем люди! В том смысле, что зубы у вас должны болеть даже тогда, когда у всех остальных людей уже перестанут… Вернее… М-да… Ну, в общем, неважно… Я-то чем вам могу помочь?
– А то вы не понимаете!.. – замотал головой страдалец из проверяющих органов. – Вырвите мне этот чертов зуб – и дело с концом!
– То есть как это «вырвите»? – В голосе Конотопского прозвучало неподдельное возмущение. – На дому?! Но, по-моему, уже весь наш город знает, что я этой незаконной деятельностью не занимаюсь! Вот, например, у меня именины. Собрались самые близкие родственники, друзья. У всех, как видите, проблемы с зубами. У многих адская боль. Но никому из них даже в голову не придет попросить меня что-нибудь там у них вырвать! Сидим. Кушаем шоколадные конфеты. Закусываем тортами. Присоединяйтесь! Жена накрыла нам стол.
– Да уж я вижу, как она накрыла вам стол, – махнул рукой Колокольников. – А это тогда что? – указал он на дымящиеся плоскогубцы.
– А это… горячее, – сориентировалась жена Конотопского.
