– Ты чего, на пляже? – спросил его один.
Он мог сказать, что да, на пляже. Но Ваня отдает себе отчет в том, что подмосковные дети таких шуток чаще всего не понимают. Он промолчал.
Они решили, что провели воспитательную работу с этим умником. А когда опять проезжали мимо, то снова увидели эту возмутительную картину. Я, проезжая мимо, все это фиксировал, но решил пока не вмешиваться, потому что не видел пока непосредственной угрозы для жизни как Вани, так и этих мальчиков. Но ее нельзя было полностью исключить, так как, с одной стороны, их было против него двое, а с другой – он уже почти год занимается ушу, а главное, смотрит «Черепашек-ниндзя», и эти мультики дают ему, по-моему, гораздо больше пищи для ума и разогретых мышц, чем ушу.
В общем, все было не так уж и очевидно. И мне и самому было интересно.
– Ну и что ты им теперь сказал? – спросил я Ваню, когда они опять отъехали и безо всякого энтузиазма начали движение по часовой стрелке к очередной неизбежной встрече с этим прекрасным незнакомцем.
– Сказал, что я на пляже. Я сказал, что тут пальмы, песок и что я скоро пойду купаться.
– Им это не понравилось.
– Я сказал, что они могут пойти на другой пляж.
Мальчик зашел гораздо дальше, чем я мог предположить. С другой стороны, он уже читает гораздо быстрее, чем Маша.
– А они?
– Дальше поехали. Пап, они мне не нравятся. Они мешают мне отдыхать. У меня ведь выходной.
Я понимал, что Ваня готовится к чему-то важному в своей жизни. Я мог, конечно, помешать. Но я не стал. Все должно было произойти само собой. Да, в моих силах было остановить кровопролитие, а до этого я решил не вмешиваться.
Я перестал следить за Машей и полностью переключился на Ваню.
А зря, потому что Маша упала, и сильно, в паре десятков метров от нас.
– Защита помогла, – повторяла она, вставая, кряхтя и показывая мне наколенники и налокотники, предмет ее главной гордости в снаряжении роллера.
И тут я услышал страшный крик. В нем не было ничего человеческого. Так кричит смертельно раненный ягуар, в своем последнем прыжке бросаясь на охотника. То есть так кричит только Ваня.
Последний раз я слышал этот крик, когда он, лихорадочно быстро переодевшись в костюм Леонардо, одного из гордых черепашек, бросился с голыми руками на Машу – за то, что она выключила телевизор с новой серией «Черепашки в открытом космосе».
Я против часовой стрелки подъехал к месту происшествия. На полу роллердрома лежали друг на друге два этих мальчика. Вокруг собралась уже целая толпа. Мальчики тяжело ворочались и поскуливали, не в силах встать. К счастью, они, кажется, ничего себе толком не повредили.
– Вот этот виноват, – сказала одна девочка и показала в сторону – конечно, в ту, где, на всякий случай обиженный на весь мир, сидел Ваня. – Я все видела.
– Что он с ними сделал? – спросил я. Я все-таки не мог это все так оставить.
– Ничего, – сказала она. – Просто крикнул.
– Как это? – спросил кто-то. – Он что, Соловей-разбойник?
– Не знаю, – с сомнением сказала девочка. – Выскочил из-за угла и крикнул. Они со страха и повалились.
Мальчики со вздохом подтвердили одними глазами: вот так это все и случилось. И даже Ваня подтвердил.
– Не надо, Ваня, больше так, – сказал я.
– Я понял, папа, – кивнул он.
Я думаю, он и правда понял – что я горжусь им. Да, а что же с боулингом? Да на самом деле ничего интересного.
«Что такое реинкарнация?»
– Папа, – сказала мне Маша, – ты хоть сегодня придешь на праздник? Мы показываем моду в ГУМе.
У меня не было ни причины, ни повода отказаться. Конечно, все эти утренники в детском саду проходят утром, поэтому меня на них нет. За несколько лет я был на двух праздниках в детском саду, и это при том, что у Маши и Вани разные праздники. Но это же не от хорошей жизни я был на двух праздниках.
Мы вообще-то редко видимся. И мне все казалось, что это никак не влияет на наши отношения. И даже наоборот – чем дольше мы не видимся, тем сильнее они меня любят. Я же вижу, как они мне радуются, когда я приезжаю из командировки, ну я же вижу. А почему? А потому что сердце-то не обманешь. Кровиночки, так сказать. И разве может быть иначе?
А потом оказалось, что может быть иначе.
Они начали сторониться меня, что ли. Вернувшись две недели назад из Сочи, я вдруг понял, что у них есть более важные дела, чем приехавший к ним отец. И главное, они сами это поняли. Встреча наша была прохладной. Они меня почти не заметили. И не то что Ваня не заметил, а Маша заметила меньше. Нет, у них появилось совместное какое-то ровное ко мне отношение. Такое, какого не было никогда. То есть я их не очень интересую. Мой приезд занял их внимание на полминуты. А раньше выбивал из колеи на весь день.
Маша, которая всегда несколько раз на дню звонила мне по телефону – как всегда, в тот момент, когда было больше всего некогда, перестала меня беспокоить. Последний раз акт телефонного терроризма состоялся много дней назад. Она попросила забрать ее из школы. Да, я понял, что ей очень плохо, и я был готов приехать и забрать, но тут она сказала, чтобы я забрал ее из этой школы навсегда. К этому я в принципе тоже готов, но для этого нужны аргументы. Они были.
– Мальчишки меня не любят, – сказала Маша. – Я думаю, что они меня ненавидят.
Это было серьезно, учитывая, что в их классе только три девочки, включая Машу.
– Почему ты решила, что они тебя не любят? – спросил я.
– Потому что Роман!.. – крикнула она плачущим голосом. – Роман!.. Роман не поднял мой шарф!.. Я уйду из этой школы, и пусть Роман живет как хочет! Роман, отойди от меня!
Тогда я с облегчением понял, что все хорошо и что, когда ей плохо, она сразу все-таки звонит мне. То есть и правда все хорошо. В том числе и у меня.
Но сейчас я вижу, что все совсем не как раньше.
– Папа, ты пойдешь с нами на праздник? – повторила Маша свой вопрос.
Мне уже сам вопрос не понравился. Что значит «с нами»? Как это «с нами»? То есть я отдельно, а они отдельно?
– Не знаю, – сказал я. – А что?
– Просто спрашиваю, – пожала Маша плечами.
Это мне понравилось еще меньше. То есть ее на самом деле не интересует, пойду я с ними или не пойду, а она спрашивает просто из вежливости, что ли.
– Нет, наверное, не пойду, – сказал я.
Я очень надеялся, что Маша обидится или хотя бы расстроится.
– Мама, папа с нами не пойдет, – сообщила Маша. – А какую юбку мне надеть?
Если до этого у меня не было ни причины, ни повода отказаться, то теперь у меня не было никакой возможности это сделать. Да, я хотел, я очень хотел пойти. Просто мне надо было удостовериться, что у меня с ними все хорошо.
