– У него просто так не бывает. Мы просто не знаем, за что. Давай возьмем. И передай Березовскому: чеченцы деньги берут. Но не продаются.
И Масхадов засмеялся так, что чуть не упал с дерева, на котором сидел.
* * *
– Это, конечно, ошибка – обращаться за материальной помощью к олигархам, которые всем своим видом символизируют поражение России в области экономики, – огорчался директор музея Сахарова Юрий Самодуров.
Но хоть и через силу, обращался.
* * *
Владимир Жириновский неожиданно достал из кармана толстую пачку сторублевок.
– Денег хватает? – спросил он. Я не успел ответить.
– Да как вам сказать… – сказала пожилая гражданка в пуховом платке за ограждением, в полуметре от нас.
– Вот вам немного… Пасхальные, – пробормотал господин Жириновский и пошел вдоль ограждения.
Пачка сторублевок очень быстро таяла. Через полминуты все до одной видеокамеры, направленные к алтарю, повернулись, разумеется, к лидеру ЛДПР. На несколько минут он стал основным ньюсмейкером храма (самый главный еще не воскрес).
– Да не забывайте же, люди, зачем собрались! – громко, с укоризной произнес один из верующих, молодой человек с курчавой бородкой полумесяцем, глядя на Владимира Жириновского, раздающего сторублевки и отчего-то бурно шевелящего при этом губами (ему словно надо было отчитаться за потраченные деньги, и он лихорадочно подсчитывал, сколько у него уходит на этот проект).
Владимир Жириновский обратил внимание на молодого человека и дал ему сразу две бумажки. Молодой человек с негодованием принял деньги.
* * *
Столпившиеся перед зданием школы в селе Правобережное люди жаловались, что солдаты, проезжая мимо на своих машинах, разбивают прикладами автоматов банки с бензином, которыми чеченцы торгуют, стоя на обочинах дорог.
– А откуда у вас бензин? – спросил я.
Наступила нехорошая тишина.
– У нас все есть, – наконец ответил один. Тут я ему, конечно, верю.
* * *
В американском посольстве демонстрировали новую двадцатидолларовую купюру.
На сцену вышла Росарио Марин, казначей Соединенных Штатов. Она поблагодарила всех сотрудников своего казначейства за ту гигантскую работу, которой они без остатка отдали себя на четыре года, поблагодарила их семьи, которые с пониманием и величайшим тактом отнеслись к тому, что членов их семей все это время практически не было дома. Она поблагодарила и своих родителей, и своих детей. Я был уверен, что она сейчас получит какую-нибудь статуэтку. Но она сама достала кое-что.
– Настал этот момент! – воскликнула Росарио Марин. – Я сейчас покажу! И она достала 20 долларов. Зал ахнул.
– Вы думаете, это новая купюра? Нет! Зал охнул.
– А вы думали новая?! Почти новая! Новой еще нет. Видите водяные знаки снизу в правом углу? Они остаются. Видите портрет Эндрю Джексона? Он тоже остается. И цифра 20 остается!
То есть это была старая купюра.
* * *
В ожидании встречи с премьер-министром Малайзии в номере переминались с ноги на ногу министр промышленности, науки и технологий Клебанов и министр связи России Рейман.
– Ну как, запустим мы спутник для Малайзии? – спросил я.
– Заплатят – запустим, – с флегматичной готовностью ответил господин Клебанов.
– А какой спутник? – счел все же нужным поинтересоваться господин Рейман.
– Была ведь информация, что они хотят заниматься георазведкой…
– Предоплата – 100 %, – опять сказал господин Клебанов.
– Что, нет доверия к малайцам?
– Да нет, они вообще-то обязательные, – сказал господин Клебанов. – Заплатят.
– А у них валюта конвертируемая? – озабоченно спросил господин Рейман.
– У них-то? Вряд ли, – пожал плечами господин Клебанов. – У них пальмовое масло есть. Вот оно конвертируемое. Ликвидная вещь.
* * *
Председатель Курского областного совета ветеранов Михаил Овсянников излучал заразительный оптимизм:
– А знаете, какой у нас госпиталь? Валентина Матвиенко была у нас, и ей он очень понравился.
– Знаю, – неожиданно ответил господин Путин.
– А, так значит, вы знаете и о проблемах с зубопротезным кабинетом? – обрадовался Михаил Овсянников.
Отступать Владимиру Путину было некуда.
– Знаю, – подтвердил он.
Но ситуация требовала более развернутого ответа.
– Да, дорого стоят услуги протезистов, – подумав, сказал Владимир Путин. Ответ был безошибочным.
* * *
– Если мы не проведем рекламную кампанию, если не расскажем людям, что им, по нашему мнению, надо делать, минимальное количество людей примет решение по выбору управляющей компании. А осмысленное решение примет еще меньше людей, – рассказывал о проблемах пенсионной реформы председатель Пенсионного фонда Михаил Зурабов. – В общем, лучше, как говорили в одном фильме, потренироваться на кошечках.
– Позвольте, – опешил я, – а кто же тут кошечки?
Господин Зурабов, казалось, тоже опешил. Но, секунду помедлив, ответил:
– Управляющие компании. А вы думали кто?
* * *
Господин Богданчиков скучал и признался, что уж лучше ответить на вопросы журналистов, чем «так-то сидеть» (очевидно, это должно было говорить о том, что сидеть без дела глава «Роснефти» не привык). Его спросили, верна ли информация о том, что «Роснефть» претендует на «Сибнефть».
– Да читал я все это, – поморщился Сергей Богданчиков. – Только что прислали дайджест за два дня. И что мы купим «Сибнефть», тоже прочитал. Неинтересно было читать.
– Про вас пишут, а вам неинтересно! Наверное, вы просто все уже знаете.
– Знаю, – неожиданно ответил господин Богданчиков.
– Расскажите же.
– Могу сказать следующее, – торжественно произнес Сергей Богданчиков. – Да, у нас много долгов.
Это признание не очень тяжело далось главе «Роснефти», судя по его беззаботному и даже веселому виду.
– Что будете делать?
– Гасить будем! – уверенно ответил господин Богданчиков. – Только что полмиллиардика погасили. И до конца года полмиллиардика погасим еще.
Так, по полмиллиардику, глядишь, и погасят.
* * *
– Разработка месторождения Курмангазы, – говорил глава «Роснефти» Сергей Богданчиков, – в списке первых наших проектов. Но есть и более первые.
* * *
В коридоре казанского ипподрома у касс, где принимали ставки, помощник президента России господин Приходько объяснял журналистам, что им нужно делать:
