Вдруг вижу далеко впереди некое шевеление. В силуэте угадываю нашего знакомого с доберманом Доном. Мы к ним, они от нас. Мы к ним — они от нас. Пока догадалась крикнуть — мол, але, гараж, это мы, все в порядке! — успели за ними километр-другой намотать. Подходим. Дядька одной рукой за трибуну стадионную держится, другой за мышцу сердечную. «Ой, — отдышавшись сказал он, — что же вы сразу не крикнули? А то я думал: все, привет, глючит меня: по стадиону ходит карлик и курит. А потом ка-ак начал нас преследовать!»
… А фонарик сдох через полчаса.
Мигалки от Галки
Пришла сегодня в киоск «Роспечать» и говорю: «У вас есть какие-нибудь значки, брелки, клипсы, любые штуки переливающиеся, чтоб сверкало в темноте?» Тетенька посмотрела на мое лицо, измученное нарзаном, осторожно спрашивает: «Вам на дискотеку?»
— Ага, — говорю, — на дискотеку.
— Нет, — отвечает, — для дискотеки нет, только для детских утренников.
— Давайте для утренников.
Тетенька озаботилась, присмотрелась повнимательнее. Заметно, что пытается определить мой социальный статус — между дурой-пэтэушницей и замордованной мамашей.
— Ну.., — после некоторого раздумья сказала она, — знаете, я бы не посоветовала вам для утренников. Они… дикого цвета.
— Дикого?! — обрадованно кричу я… — Как хорошо! Давайте! Две! Нет, восемь!
Тетенька в изумлении отпрянула от окошка. На мамашу я тоже явно не тянула. Тянула на идиотку.
— Чего «две»? — на всякий случай решив не спорить, мягко спросила она. — У нас только шарики. Воздушные. Люминесцентные. Ну, в смысле, светятся.
— Надувать надо? — после некоторого раздумья спросила я.
Если бы ее взгляд мог говорить, он бы сказал. Потому что шарики покупают, чтобы их надувать. Потому что на дискотеку с шариками не ходят. Потому что покупателям обычно не нравятся «дикие» цвета. Потому что людям не все равно, что брать. А мне все равно! Лишь бы светились, черт их всех подери!
Не купила. К тетенькиному облегчению. Она явно испугалась, что после шариков я попрошу «Комсомолку» с запахом роз или там расческу на батарейках, или даже — кто нас, психопатов, знает, — проездной на самолет. До Кащенко и обратно. О, а на самолеты они ведь что-то лепят для сверкания…
Думайте сами, решайте сами
Так. Теперь понимаю, почему бедный хозяин собаки Баскервилей был вынужден таскаться по болотам. И почему певец Валерий Леонтьев в своих блестящих концертных комбинезонах никогда не пойдет в сельпо за кильками в томате по главной улице села Большие Утки. И почему Штирлица всегда вычисляли по волочащемуся парашюту…
Казалось бы. Блестящие китайские финтифлюшки по 25 рублей штучка, а какой ажиотаж! Сколько внимания их обладателям! Сколько эмоций! Какой там фосфор на Гримпенской трясине, я вас умоляю! Вчерашний день. Да и много ли было зрителей у прогулок подсвеченной собаки Баскервилей?
Нет, не для того рос мой английский цветочек, чтобы свидетелями ее триумфального выхода стали два-три жалких любителя! Вот она — жизнь, слава и огни рампы! Машины бибикают, прохожие шарахаются, молодежь присвистывает. Народ уже не дохнет от страха и не бежит со всех ног в трясину, отнюдь. Наши люди сами кого хочешь в трясину загонят. Удивление, восхищение, упоение и экстаз они выражают словами «Офигеть!» и «Зашибись!» (в более экспрессивном их варианте).
Наши люди читают классику, их воем не проймешь. Они сами кого хошь заставят «бежать через болото в отчий дом, отстоящий от баскервильского поместья на три мили».
— Ой! Кин-дза-дза идет!
— Пропустить спецавтотранспорт!
— Ух ты! Вертолет!
— Йо! Лазербол ходячий!
— А это чтобы она не потерялась, да?
— А это чтобы она сигнализировала, да?
— А «красенькие» огонечки — значит, она опасная, да?
— А это у вас настоящий электрический ошейник, да?
— Что ЭТО такое?! Это собака у вас там?!
А что такое… Светимся мы так. Чтобы МНЕ было видно в темноте. Но теперь собаку видят все. Даже те, кому видеть ее не надо. Например, людям, курящим на балконе. Куришь? Кури себе, зачем комментировать на всю округу, что там в траве «фигня какая-то движется, Витек, глянь». Эх, зачем я, с настойчивостью параноика, искала светящиеся штуки по всем киоскам, магазинам радио- теле и прочих товаров. Зачем с тоскливой завистью смотрела в небо на пролетающие в сумерках самолеты — вот где подсветка высший класс! Нам бы такую…
Счастье мое обретало в вокзальном киоске вместе с китайскими заколками, стразами и перламутровыми помадами за 20 рублей. Кроме помад, киоск предлагал всем страждущим динозавров в коробках, будильники, тетрисы и — о чудо! о мое вожделение! — светящиеся значки «сердечко» и «российский флаг». Огонек сверкает, рычажок вправо — светит. Влево — гаснет. Крепление незатейливое — никакое. Просто в комплекте прилагался магнитик — через ткань якобы держит. Через ошейник — нет. Поэтому значок зашиваем в пакетик, как волшебное яйцо (которое в ларце, а ларец — в тунце), а пакетик — к ошейнику. Опять же от дождя.
Да, я была абсолютно, без нюансов счастлива. Даже полученная в тот день зарплата — и та радовала меня меньше, несравненно меньше, чем эти красные пластмассовые «хиромантии» с кривоватой надписью «I lowe уоu!». Я впала в экстаз — такой, что, прискакав домой, полезла за нитками и раскокала большое зеркало, но даже это — при всей своей чудовищной печали событие — не испортило моего настроения.
В первый вечер мы летали. Мы порхали, мы перлись, мы тащились и млели. Я — млела, а собака радовалась моей радости. Мы фотографировались, мы прятались друг от друга в высокой траве — теперь не страшно! Я даже огорчалась, что, как назло, везде повключали фонари, темноты порядочному человеку не найти! А еще говорят, что Горсвет плохо работает. Как же, плохо работает! Светло, ешкин кот, как в витрине ювелирного магазина! Мы выбирали самые темные аллеи и веселились, как дети, когда тени по кустам начинали продираться в противоположную сторону. От нас. Наконец-то. Вот она — свобода!
Потом я почувствовала: что-то мешает расслабиться и до конца на все 100% насладиться светоэффектами. На анализ ушло 2 прогулки. Вчера причина смутного дискомфорта наконец сформулировалась. Повышенное внимание. Повышенное, ненужное, напрягающее, обременяющее, стесняющее, сковывающее, черт его побери, внимание окружающих. Чтобы понять это, достаточно.., ну, например, посадить собаку в санки и катать по центральной аллее ЦПКиО. Мне. Катать свою собаку. В санках. Или взять двух обезьянок и носить их на плече в центральном проходе ГУМа. Или ходить в сентябре по улице с елкой, на которой во всю дурь гирлянда поет «Джингл-белл». Все разглядывают. Вот так — МАМА ДОРОГАЯ!
Собака у меня не самой распространенной породы, к вниманию мы привыкшие. Опять же закалка выставок. Но, когда ты выходишь прогуляться перед сном, отдохнуть, поиграть с собакой, надев старые штаны и удобную куртку, ты ни в коем случае не предполагаешь, что КАЖДЫЙ встречный будет пялиться с каким-то болезненным вниманием. И реплики, реплики…
